В тени Нотр-Дама - [38]

— Ваши исследования касательно Фламеля[29].

Фролло кивнул:

— Мы должны торопиться. Наши враги подступают к нам ближе и ближе, я чувствую это. Они уже вышли на наш след, даже в Соборе мы не в безопасности от них.

— Вы кого-то конкретно подозреваете?

— Здесь не место и не время, чтобы говорить об этом. Я сделаю свое заявление на собрании девяти.

— Поэтому я и пришел, монсеньор. Я должен предупредить вас, что собрание перенесено. Оно состоится через пять ночей, когда погаснет день Божий.

— Кто распорядился?

— Великий магистр.

— Тогда для этого должна быть веская причина.

— Возможно, у великого магистра есть план уничтожения наших врагов.

Подобие улыбки заиграло на тонких губах Фролло; она отражала рассудительность, а не радость или облегчение:

— И у наших врагов есть планы, это и затрудняет все дело.

Они распрощались и оставили меня полностью растерянным, но, к счастью, не обнаруженным. Их слова были явно предназначены не для чужых ушей и никогда бы не оказались сказанными, если бы меня не скрыла сгущающаяся темнота и деревянная колыбель. Что все должно обозначать, так, впрочем, и осталось неясным. У меня не было и времени, чтобы поразмышлять над этим.

Фролло повернул на север и окунулся в квартал каноников, чьи ворота закрывались лишь после боя колокола, зовущего к Angelus. Возможно, он хотел сократить путь к мосту Нотр-Дам, или он хотел посетить свою келью в богадельне. Нотариус исчез в путанице улиц напротив Собора. Может быть, он хотел пройти по мосту Менял к Шатле, возможно, его цель находилась где-то на острове Сены.

В свете церкви Сен-Христофора я увидел, как узкая фигура скользнула из темного угла и села на хвост Годену. Только на один миг разноцветный свет из витражей церкви упал на бородатое лицо потрепанной фигуры, но все же этого хватило, чтобы опознать нищего.

— Колен!

Думаю, от волнения я произнес его имя вслух. К счастью, нищий был слишком далеко от меня, чтобы услышать. Мгновенно я вскочил и поспешил за обоими. Одного Колена было достаточно для моей спешки, но к тому же он преследовал нотариуса, что вдвойне подстегивало мое любопытство. Казалось, я нащупал узелок сети, в которой барахтался уже несколько недель. Сеть из неуверенности, предположений и подозрений. Если мне удастся в этот вечер развязать узел, то я надеялся вырваться из этих тенет.

Моя роль, признаюсь, доставляла мне удовольствие. Слишком долго я казался себе беспомощным, как оставленный ребенок, как слепой без поводыря.

Теперь я наслаждался тем, что был преследователем своего преследователя — с надеждой разузнать больше о двух темных фигурах: о Жиле Годене, который сделал лживое обвинение против меня, и о Колене, обворовавшем меня и потом выдавшем себя за моего друга Очевидно, он не относился к друзьям Годена. Возможно, он был одним из врагов, о которых говорили Фролло с нотариусом?

Переулки петляли, становились все более темными. Уже скоро я больше не знал, где мы находимся. Я старался не терять из виду Колена в случайном свете окна или открытой двери в таверну. Шел ли он еще по следу Годена, я не знал. В одной темной и спокойной улочке, которая предположительно была наполнена складскими амбарами, нищий оторвался от меня. Я не видел и не слышал его больше, а потому остановился и старательно прислушивался в темноте, пока мои глаза присматривались к очертаниям. У улицы было много ответвлений: невозможно было сказать, какое из них выбрал Колен.

Протяжный и пронзительный крик о помощи раздался у меня в ушах, крик, заставивший меня похолодеть. Голос женщины. Пока я пытался определить направление, раздался снова резкий, полный страха крик:

— Помогите! Грабители, убийцы! Да помоги мне кто-нибудь!

Он звучал справа наискосок от меня — и я бросился вперед. Но голоса многих мужчин, крики и проклятья вновь остановили меня. Хотя у меня и висел в кожаном чехле на правом бедре кинжал, который я купил себе на аванс Клода Фролло, но он подходил больше для накалывания поджаренного мяса, нежели для борьбы против целой шайки разбойников.

Крики женщины уже затихли, когда мне пришла, как я надеялся, спасительная мысль. Я громко застучал по истертому тротуару и заорал изо всех сил:

— Оружие к бою и окружайте банду убийц!.. Сержант Арман налево, сержант Сове направо!.. Вперед, стражники!

С обнаженным кинжалом я действительно бросился вперед и побежал в первый переулок справа Я топал так громко, как только мог, выкрикивал короткие команды и проводил лезвием ножа по стенам, так что от него сыпали в стороны искры — все ради надежды, что мой шум спугнет банду. Если нет, они расправятся в два счета с отрядом из одного человека из Сабле.

Лунный свет упал на площадь побольше. Там лежала пара брошенных пустых ящиков и бочек. Воздух был влажным: площадь явно находилась недалеко от реки, и здесь воняло крысами и нечистотами. Ни души по сторонам. Но я был уверен, что нашел место разбоя. Быстро удаляющиеся шаги заглушали мое запыхавшееся дыхание и стук крови. Я пришел слишком поздно? Исчезли не только разбойники, но и жертва.

Кроме дороги, по которой я пришел, было еще две. Я не мог различить, по какой из них убежали другие. Было невозможно определить, забрали ли они с собой женщину, или бедняжка убежала от своих мучителей. Преследовать разбойников не было моим делом, да и не стоило так поступать. В одиночку я вряд ли сумел бы отбить у них женщину. Даже если незнакомка сама спаслась, то я больше ничего не мог для нее сделать. Мне оставалось лишь искать обратный путь к Собору в путанице переулков.