В тени истории. 33 способа остаться в веках, не привлекая лишнего внимания - [48]

Вернувшись после неудачной аудиенции в родной Вюртемберг, Леппих стал строить аэростат самостоятельно. Пытаясь заручиться поддержкой местного короля Фридриха I, Леппих писал, что «через 4 месяца 50 летательных аппаратов будет более чем достаточно, чтобы сделать Германию независимым государством и сделать полноправным сюзереном того, кто пожелает воспользоваться его изобретением». Но Фридрих опасливо косился в сторону могущественного Парижа. И попыткам поднять немецкую силу на недосягаемую в прямом смысле слова высоту помощи не оказал. Вместо этого он прислал комиссию из трёх университетских профессоров оценить перспективность изобретения. Учёные осмотрели предварительные работы Леппиха и четырёх его подмастерьев и пришли к выводу, что они заслуживают внимания. Леппих, по его собственным словам, «после многих поисков нашёл, что птицы маханием крыльев своих делают пустоту в атмосфере, которая принуждает их стремительно расширяться в облегчённом пространстве». Эта не очень ясно сформулированная мысль натолкнула его на идею создания искусственных крыльев, которыми, как вёслами, будут управлять находящиеся в гондоле «гребцы».

Многочисленным французским агентам, имевшим большой вес при дворе Фридриха, размах замысла показался опасным. По их настоянию изобретателя несколько раз вызывали в полицию и запретили ему строить шар. Но Леппих не расстраивался. К тому времени он уже заинтересовал своим проектом русского посланника Давида Алопеуса. С не свойственным финскому дворянину восторгом тот докладывал в Петербург, что шар Леппиха «невступно в три часа полёта в различных направлениях, как вперёд, так и назад, по ветру и против ветра, подымаясь и опускаясь по своему произволу, сделал 45 французских миль»… В действительности никакого полёта не было. Но Леппих рассказывал о нём так убедительно, что заворожил не только Алопеуса, но и Александра I.

1 мая 1812 года Франц Леппих и его подмастерья с выданными русским правительством поддельными паспортами пересекли границу Российской империи. 8 мая они прибыли в Москву, где поступили в распоряжение генерал-губернатора князя Ростопчина. Немцам выделили участок в деревне Воронцово, окружённый высоким забором и охранявшийся солдатами. Местным жителям объявили, что там-де будут производиться сельскохозяйственные машины, а когда за забор потекли подводы с тафтой для изготовления оболочки шара (её закупили пять тысяч аршин), версия изменилась – теперь в Воронцово началось производство пластырей.

Секретные работы кипели. Самым сложным было изготовить вёслокрылья и пружинные рессоры для облегчения махания ими. Металлические вёсла ломались после нескольких пробных взмахов. Леппих потребовал лучшее английское железо. Ростопчин закупил требуемое количество импортного металла. Вёсла ломались по-прежнему. Тогда Леппих потребовал сверхпрочную сталь, из которой делались математические инструменты. Скупили по Москве все циркули и астролябии и переплавили их на вёсла. Они всё равно ломались. Пока решили сосредоточиться на самом шаре.

Пока же Ростопчин оптимистично докладывал Александру: «Большая машина будет окончена к 15 августа. Через 10 дней [Леппих] произведет небольшой опыт с крыльями. [Члены экипажа], прежде нежели отправятся к войскам, могут заранее поупражняться и приобрести навык в действиях с крыльями». Воодушевлённый такими реляциями император писал о планируемых действиях авиации Кутузову. За четыре дня до Бородинской битвы главнокомандующий планировал применить в ходе сражения русское «оружие возмездия» и писал Ростопчину: «Государь говорил мне об еростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли будет им воспользоваться, прошу мне сказать, и как его употребить удобнее».

Стремясь поднять боевой дух москвичей как минимум на высоту полёта боевого аэростата, 22 августа Ростопчин писал в своих расклеенных по городу афишках: «Здесь мне поручено было от государя сделать большой шар, на котором 50 человек полетят куда захотят, по ветру и против ветра, а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтобы вы, увидя его, не подумали, что это от злодея; а он сделан к его вреду и погибели».

Но столичные жители зря в назначенные дни пялились в небо. И Кутузов зря ждал помощи с воздуха.

Никакой шар, даже самый маленький, в воздух не поднялся. «…С прискорбием извещаю ваше величество о неудаче Леппиха, – докладывал Ростопчин за три дня до оставления Москвы. – Он построил шар, который должен был поднять 50 человек, и назначил час, когда должен был подняться… Прошло 5 дней, и ничего не готово. Вместо 6 часов он употребил целых 3 дня, чтобы наполнить газом шар, который не поднимал и двух человек… Большая машина не готова, и, кажется, надо отказаться от возможности извлечь из неё ту пользу, которую ожидали. Менее всего можно пожалеть об 148 тысячах рублей, потраченных на изготовление шара. Леппих – сумасшедший шарлатан…»

Тем не менее изобретателя, всю его команду и разобранный шар эвакуировали под Петербург в Ораниенбаум. Захватившие Воронцово французы обнаружили за секретным забором обгоревшие остатки каких-то устройств и приняли их за «поджигательные машины». По обвинению в поджогах Москвы они расстреляли 16 жителей ближайших к Воронцово деревень.