В тени истории. 33 способа остаться в веках, не привлекая лишнего внимания - [43]
Про девушку, оставшуюся в истории как «княжна Тараканова», написано несколько научных монографий и приключенческих романов. Её судьбе посвящены театральные пьесы и художественные фильмы. Но большинство при её имени вспоминают знаменитую картину Константина Флавицкого, написанную в 1867 году: женщина в красном платье, в ужасе закинувшая голову, стоит на кровати в тюремной камере, а вода уже подбирается к её ногам. На самом деле наводнение, затопившее казематы Петропавловской крепости, произошло через полтора года после смерти Таракановой. Ирония судьбы: широкая публика знает о судьбе так и оставшейся неизвестной женщины только то, что на самом деле с ней никогда и не происходило.
Маркиза де Ламбаль, растерзанный ангел благотворительности
Отрезанная голова аристократки стала игрушкой для революционеров и символом мести для роялистов
Джозуэ Кардуччи, Анна Ахматова и Максимилиан Волошин посвящали свои стихи маркизе де Ламбаль. Правда, вдохновляли их не красота и не добродетельная жизнь французской аристократки, а её жуткая смерть от рук разъярённых революционеров.
Мария-Тереза-Луиза родилась в Турине, в семье Луи-Виктора Савойского, принца Кариньяно, близкого родственника короля североитальянского Сардинского и Пьемонтского королевства. О детстве девочки мало что известно. Она росла при дворе в обычной для аристократических семей обстановке. В 1867 году юную принцессу выдали замуж. Хлопотал по поводу брака король Франции Людовик XV, сосватавший за савойскую принцессу своего родственника маркиза де Ламбаля. Жених, занимавший должность великого егермейстера Франции, несмотря на 19-летний возраст славился на всю страну своим беспутством. Его родители надеялись, что красивая и благочестивая жена подействует на молодого супруга положительно, но не срослось. Маркиз де Ламбаль и после свадьбы не прекратил гулять и спустя шесть месяцев такой семейной жизни умер на руках безутешной супруги от сифилиса.
Молодая вдова унаследовала огромное состояние. Она собиралась удалиться в монастырь, но по настоянию свёкра герцога де Пентьевра осталась в его семье, фактически на правах дочери. Вместе со свёкром мадам де Ламбаль активно занялась благотворительностью. И вскоре заслужила в народе прозвище «ангел Пентьевра». Её кандидатура даже рассматривалась среди потенциальных невест будущего Людовика XVI, причём одним из аргументов в её пользу было отсутствие честолюбия и явное нежелание вмешиваться в государственную политику и придворные интриги.
В 1770 году женой наследника французского престола стала австрийская принцесса Мария-Антуанетта. Она быстро подружилась с мадам де Ламбаль, и вскоре после восшествия на престол назначила подругу сюринтенданткой своего двора – на высшую женскую должность в королевстве. Уже через несколько месяцев мадам де Ламбаль, устав от придворных интриг, стала появляться в Версале гораздо реже и почти перестала выполнять свои обязанности. Но крепкую дружбу с королевой сохранила. Именно в это время по Парижу поползли гнусные сплетни о якобы противоестественной связи нелюбимой обществом королевы и её лучшей подруги. Распространявшиеся анонимно памфлеты расписывали якобы царившие при дворе нравы. Их авторы придумали «анандринскую (то есть обходившуюся без мужчин) секту», преступной целью которой было заставить Францию забыть о естественном способе воспроизводства населения. Конечно, главной мишенью памфлетистов была королева, но досталось и мадам де Ламбаль, которую объявили главой секты и присвоили ей титул «Сапфо из Трианона».
Весь этот антимонархический бред не имел под собой никакого основания. Если мадам де Лам-баль и можно было упрекнуть в принадлежности к некой тайной организации, то уж точно не к развратной секте. В конце 1770-х она вступила в женскую масонскую ложу. Для маркизы путь вольных каменщиков, старавшихся улучшить окружавший их мир, был естественным продолжением её занятий благотворительностью. Женские ложи в то время входили в моду в парижском свете, и маркиза быстро сделала карьеру, став в 1781 году магистром всех лож во Франции, живших по так называемому «шотландскому уставу». От этой общественной деятельности в 1780-х годах мадам де Ламбаль отвлекали только проблемы со здоровьем – она часто и надолго уезжала лечиться на английские курорты.
Тем временем во Франции наступила революционная пора. Штурм Бастилии застал маркизу за границей, но она, вопреки здравому смыслу, при первой возможности вернулась в Париж, чтобы помогать королевской семье. Дворец Тюильри заметно опустел – многие придворные эмигрировали. Обязанностей у маркизы стало заметно больше, среди них появились невообразимые прежде, например, следить, чтобы в обслугу дворца не проникали шпионы и провокаторы революционеров. Видимо, де Ламбаль оказалась неплохой контрразведчицей и стала вызывать недовольство новых властей. Так, мэр Парижа Петион заявлял, что «эта маркиза ищет помощи Австрии для подготовки роялистского заговора». А на самом деле мадам де Ламбаль просто помогала семье своей подруги.
Вопреки уверенности парижан она не знала о готовящемся побеге королевской семьи в июне 1791 года. Перед отъездом Мария-Антуанетта пожелала ей спокойной ночи и оставила записку, которую маркиза прочитала только утром. В ней говорилось, чтобы она как можно скорее уезжала из Франции, и выражалась надежда в ближайшем времени увидеться за границей. Мадам де Ламбаль уехать удалось, а королевской семье – нет. Возвращённые во дворец Тюильри король и королева слали маркизе письма, умоляя её остаться в Англии, но она не могла спокойно жить в безопасности, когда над её друзьями нависла смертельная угроза. Осенью 1791 года мадам де Ламбаль вернулась в Париж. Перед отъездом из Англии она, прекрасно понимая, навстречу чему направляется, написала завещание.
