В тени граната - [13]

Затем она медленно улыбнулась. Такая женщина не сумеет сохранить свое положение больше одной-двух ночей. Франческа не встанет на сторону этой женщины; если уж говорить о том, какую принять сторону, есть и другая, куда она могла бы примкнуть.

Если Катарина была бы ей благодарна, разве тогда она не могла бы простить ей этот незадачливый брак?

* * *

Катарина молилась, стоя на коленях вместе со своим духовником Фреем Диего Фернандесом, молилась, чтобы Бог дал ей сына.

Фрей Диего молился вместе с ней и утешал ее. Это был молодой человек с сильным характером, о котором ходили всякие слухи, распространяемые, главным образом, его врагами. Первым среди них был посол Фуэнсалида, с которым он не раз сталкивался в конфликтах; другим была Франческа де Карсерес, сначала убежденная, что это он препятствовал ее возвращению в Испанию, а теперь, когда она была замужем и отлучена от двора, что это он препятствует ее возвращению ко двору.

Задиристый маленький священник относился именно к той категории людей, которые всегда наживают себе врагов, но Катарина доверяла ему. И, действительно, в те дни перед ее замужеством, когда она начала отчаиваться, что когда-нибудь сможет избавиться от тусклого однообразия Дарем-хауса, когда обнаружила двуличность своей дуэньи доны Эльвиры и тупость отцовского посла Фуэнсалиды, она поняла, что ее единственный друг — Фрей Диего.

Вряд ли Катарина забудет те дни; она была злопамятна и не меняла своих мнений. Если она не могла простить своим врагам, то ей так же трудно было забыть своих друзей.

Фуэнсалиду отозвали в Испанию; Франческа доказала свое предательство, покинув свою госпожу и найдя спасение в браке с банкиром; но Фрей Диего остался.

Она встала с колен и сказала:

— Фрей Диего, иногда мне кажется, что вы и Мария де Салинас — это единственное, что мне осталось от Испании. Я едва могу вспомнить, как выглядит мой отец; и я почти так же мало уважаю нынешнего посла, как и его предшественника.

— О, я тоже не доверяю дону Луису Каросу, Ваше Величество,— сказал священник.

— Не могу понять, почему отец посылает таких людей представлять его при английском дворе.

— Потому что он знает, что никто не сможет лучше служить его делу, чем его собственная дочь.

Катарина нежно улыбнулась.

— Благословляю судьбу, что могу изучать их так близко... это просто счастье.

— Король полон нежных чувств к Вашему Величеству, и это очень радует.

— Я бы хотела, чтобы могла угодить ему, Фрей Диего. Мне бы хотелось дать ему, чего он больше всего желает.

— А есть какие-нибудь признаки, Ваше Величество?

— Фрей Диего, я скажу вам по секрету, и это должно остаться секретом, потому что еще слишком рано, чтобы можно было говорить об этом. Возможно я беременна.

— Слава всем святым! Она приложила палец к губам.

— Ни слова, Фрей Диего. Я бы не смогла вынести разочарование короля, если это не так. Видите ли, если бы я сказала ему, он бы захотел, чтобы звонили во все колокола, он бы сказал всему двору... а тогда... если это не так... как он был бы разочарован!

Фрей Диего кивнул.

— Мы не хотим, чтобы Карос болтал об этом.

— Конечно, нет. Иногда я ломаю себе голову, о чем он пишет моему отцу.

— Он пишет о своей проницательности. Считает себя величайшим послом в мире. Он не понимает, что все для него подготовлено Вашим Величеством. Он не знает, как вы постоянно выступали перед королем в защиту дела вашего отца.

— Я не отношусь к этому, как к делу моего отца, Фрей Диего. Я рассматриваю это, как вопрос дружбы между нашими двумя странами. Мне хотелось бы, чтобы между ними воцарилась полная гармония, и я полагаю, мы работаем в этом направлении.

— Вполне возможно, если Карос ничего не испортит. Он так самонадеян, что не понимает, что отец Вашего Величества послал его в Англию потому, что он достаточно богат и может сам оплатить свой проезд.

— Ах, мой отец был всегда осторожен с деньгами. Ему приходится так делать. Ведь нужно так много.

— Он и покойный король Англии были одного поля ягода. Ваш супруг, король, совсем другое дело.

Катарина не стала говорить, что экстравагантность ее мужа иногда вызывала у нее тревогу, она едва ли призналась бы в этом самой себе. Генрих VII накопил огромное состояние и, как только его преемник пресытится удовольствиями, он возьмет на себя бремя ответственности и отвернется от них. Катарине часто вспоминалось его поведение, когда простолюдины так неожиданно лишили его драгоценностей, и верила, что в минуту опасности он всегда поймет, как надо действовать. Пока еще он мальчик, воспитанный в условиях бережливости и экономии. Но вскоре ему наскучат пышность и золото.

Фрей Диего продолжал:

— Ваше Величество, сегодня во дворце была Франческа де Карсерес в надежде получить аудиенцию.

— Она просила об этом?

— Да, просила и я сказал ей, что Ваше Величество не выразило желания увидеть ее. Она стала оскорблять меня, говоря, что вы отказали из-за меня, что я распространяю о ней дурные слухи. Она опасная женщина.

— Боюсь, что так. Она одна из тех, кто всегда занимается интригами. Я не желаю ее видеть. Скажите ей, что я также, как очевидно, и она, сожалею о ее замужестве, но, поскольку она так поступила по своей собственной воле, мое восхищение ею было бы больше, если б она довольствовалась тем положением, которое сама выбрала.