В те грозные годы - [128]

Обычно после первых же слов диктора «Ахтунг! Ахтунг!..» вокруг звуковещательной установки собирались согни горожан. С большим вниманием они слушали передачу, нередко просили повторить ее на какой-либо соседней улице. А потом у берлинцев, как правило, возникало множество самых разнообразных вопросов к диктору, к сопровождавшим звуковещательную установку офицерам. Ответы давались тут же, без промедления. Одновременно жителям города вручались листовки на немецком языке: они призыва ли берлинцев строго соблюдать требования и распоряжения военных комендатур, всемерно поддерживать мероприятия советского командования по нормализации жизни в занятых нами районах, налаживать работу на обслуживающих город предприятиях, быстрее расчищать улицы и т. п.

И постепенно исчезал страх местных жителей перед «красными дикарями», сглаживалось недоверие, возрастала лояльность. Берлинцы начинали разбираться в том, как жестоко обманули их фашисты, в какую пропасть толкнул их бесноватый фюрер и его камарилья.

С образованием районных и участковых военных комендатур туда потянулись тысячи горожан. Многие приходили не только затем, чтобы разрешить личные вопросы, но и одновременно сообщить ценную информацию: о характере укреплений, за которые еще велись бои, о переодетых и затаившихся в некоторых домах гестаповцах, о скрываемых торговцами продовольственных складах, о несвоевременно сданном оружии. Так, например, только в одну из участковых комендатур района Веддинг от местных жителей поступило более двадцати сообщений о незаконном хранении оружия.

А на участке наступления частей 33-й стрелковой дивизии имели место и такие факты. В участковую комендатуру поступило сообщение, что в помещении табачной фабрики укрываются вместе с небольшим количеством солдат и свыше 700 гражданских жителей, которые тоже частично вооружены. Об этом комендант доложил в штаб дивизии. Было решено не штурмовать табачную фабрику, а попытаться уговорить немцев сдаться без боя. В политотделе быстро подготовили и отпечатали на машинке листовку, призывавшую их сложить оружие. На фабрику ее отнес один из местных жителей. Вскоре все укрывавшиеся в здании фабрики вышли и сдали оружие.

В том же районе из соседнего укрепленного здания после передачи с белым флагом вышли более 300 мужчин и женщин. Пятнадцать из них дали согласие пойти в район боев, проникнуть в дом, где оборонялись фольксштурмисты и полицейские, уговорить их прекратить сопротивление. Не прошло и часа, как они вернулись, приведя с собой 165 немецких солдат и полицейских.

В расположение оборонявшихся немецко-фашистских войск, особенно в небольшие окруженные гарнизоны, по просьбе советских командиров пробирались с целью уговорить солдат прекратить бессмысленное сопротивление добровольцы из числа не только мужчин, но и женщин. Так, за три дня боев с их помощью сдалось в плен без боя более 600 военнослужащих фашистского вермахта.

Когда 33-я стрелковая дивизия вела ожесточенную схватку с гитлеровцами на подступах к парку Химбольтхейн (район Веддинг), к одному из офицеров ее штаба обратились пожилые немецкие железнодорожники, подробно рассказавшие об укреплениях, где засели эсэсовцы.

По их словам, в парке имелось два укрепления (большое и малое), соединенные между собой подземным ходом. Оба эти укрепления бетонированы, к тому же между бетонными стенами проложен полутораметровый слой каучука. Далее железнодорожники сообщили, что гарнизон укреплений состоит примерно из 500 человек. Командует ими майор. В форте 8 орудий, имеется большое количество боеприпасов, в том числе фаустпатронов. Такие же укрепления и в зоологическом парке (район Тиргартен), и в парке Фридрихс хейн.

Сведения оказались точными. Они помогли командованию и штабу дивизии внести определенные коррективы в тактику боя, изменить направление удара, блокировать укрепления и взять их[18].

Многие жители Берлина помогали нашим войскам выявлять остававшихся в тылу — на чердаках, в подвалах домов — артиллерийских корректировщиков противника, эсэсовцев — фаустников, автоматчиков. Только на участке действий 44-го артполка подполковника Г. Г. Ройтанова по их сообщениям были обезврежены 13 корректировщиков с радиопередатчиками.

Ни на один день не прекращалась устная пропаганда и на продолжавшие сопротивляться немецко-фашистские воинские части. К их солдатам наряду с дикторами часто обращались и сами берлинцы. Они призывали прекратить сопротивление и сдаться в плен. Например, один из жителей, выступая с МГУ, сказал: «Я — старый берлинец. У меня болит сердце, когда я думаю, что будут разрушены еще уцелевшие дома города… Совершенно ясно, что русские все равно возьмут Берлин. Не умирайте напрасно. Спасите то, что еще осталось от Берлина. Капитулируйте!»

В окруженный, обреченный на неминуемую гибель гарнизон столицы фашистского рейха ежедневно забрасывались десятки тысяч листовок, призывающих солдат и офицеров сложить оружие. Некоторые из этих листовок подписывали ранее сдавшиеся в плен военнослужащие гитлеровского вермахта.

«Офицеры! — обращались в одной из них 7 пленных лейтенантов и обер-лейтенантов к своим бывшим сослуживцам по 309-му пехотному полку. — Вы наверняка окажетесь в таком же положении, как и мы. Подавляющее превосходство русских в технике и людях поставит вас перед выбором — капитуляция или смерть. Не медлите с капитуляцией. Это единственный выход. Поверьте нам: ваши солдаты и родина будут благодарны вам за это».