В те дни на Востоке - [63]
«Здорово немцев разукрасили, — размышлял Иван, шагая по улице. — И тут их ненавидят русские».
За рекой опускалось солнце. Вечер пропадал без толку. Даже пивом не удалось побаловаться… Где же Кутищев? Давно уже Иван не видел его, занятый работой в военной миссии. А что если ему заглянуть к Винокурову? Этот человек готов сутками слушать его. У них одна судьба.
Иван отправился на трамвайную остановку, тихо напевая: «Вечер тихий, далекий вспоминается мне. Я брожу одинокий на чужой стороне».
Винокуров встретил Померанцева тепло.
— Очень кстати, Иван Иванович! У меня сегодня день рождения. Проходи, дорогой.
В гостиной за круглым столом сидело много людей. Среди них Левка Охотин, Аркашка Кутищев и несколько незнакомых женщин. Померанцева посадили рядом с Кутищевым.
— Рассказывай, Ваня, как на новом месте живется? Пишешь что-нибудь?
Винокуров поставил перед Померанцевым полный фужер с чуринской, попросил выпить, не дожидаясь очередного тоста.
Иван пожелал имениннику всяческих благ и опрокинул фужер.
Пока закусывал, кто-то затянул: «Хазбулат удалой…» Пропустив куплет, Иван тоже подхватил, чтобы показать себя компанейским парнем.
Напротив сидела брюнетка с золотым кулоном на полуобнаженной груди и томно посматривала на него. Когда окончили петь, брюнетка предложила:
— Господа, попросим Ивана Ивановича спеть какую-нибудь русскую песню.
Померанцев задумался: что же спеть? «Три танкиста»? Не пойдет. «Золотая моя Москва»? Опять не то. Надо такую, чтобы не касалась борьбы. «Огонек»? Тоже о борьбе с немцами. «Катюша». Вот эта устроит.
— Исполню советскую песню, которую даже немцы обожают. Прошу гитару.
Иван взял несколько аккордов и запел о девушке, которая выходила на берег и заводила песню про степного сизого орла.
Дамы слушали с умилением, не сводя глаз с певца. Только Охотин тупо посматривал куда-то в сторону. Мысли его были далеки от лирического настроя.
Песня всем понравилась. Ивана просили исполнить что-нибудь еще. Но Винокуров, боясь, как бы не переборщить с советскими песнями, предложил:
— А теперь, господа, попросим нашу поэтессу Ольгу Аркадьевну прочесть что-нибудь из своих стихов.
Брюнетка поднялась. Ломая пальцы, несколько секунд настраивалась, затем начала тихим трагическим голосом:
Забыть мир убогий, мир полный тревог, Захлебнуться в прозрачности зыбкой: Ведь там, за покровами чистыми, бог С ясным взором и светлой улыбкой…
Женщины хлопали, но не от души, а скорее из вежливости. Брюнетка поклонилась и села.
«Какая муть! — думал Померанцев. — Улететь с грешной земли на небо. Такие стихи у нас писали до революции».
Винокуров подошел к приемнику, стоявшему на тумбочке, повернул выключатель, желая развлечь гостей музыкой.
Полилась торжественная ария варяжского гостя из оперы «Садко» в исполнении Шаляпина: «О скалы грозные дробясь»… Но она скоро оборвалась, и заговорил незнакомый мужской голос:
— Внимание! Внимание! Говорит радиостанция «Отчизна». Русские люди, сегодня мы ознакомим вас с подлинными событиями на советско-германском фронте.
В Харбине уже все знали об этой таинственной радиостанции, которая сообщала людям правду о ходе войны, зверствах японской военщины и деяниях эмигрантских главарей. Каждый с нетерпением ждал ее передач, просиживая ночи в полной темноте, вслушиваясь в шепот радиоприемников, чтобы не узнали соседи и не донесли в жандармерию. И теперь слушали с повышенным интересом. Тупое осовелое лицо Охотина вытянулось. Он, как сыч, вперил глаза в приемник.
— В своем недавнем выступлении по радио генерал Дои говорил, что Красная Армия несет огромные потери и не способна больше наступать, что германские войска теснят ее на всех фронтах. Это наглый обман. За последнее время Красная Армия освободила Витебск, Гродно, форсировала Вислу и ведет бои на подступах к Варшаве… Сейчас мы прерываем передачу. Слушайте нас через несколько минут.
— Это красные устроили такую передачу! — вскочил Охотин.
— Но наши приемники берут только Харбин, — сказал Винокуров. — Значит, в Харбин пробрались.
— Что ж японцы смотрят?
— Неужели не могут засечь? — голосили дамы.
— Трудно. Они же, гады, меняют местонахождение, — объяснял Охотин.
— Внимание! Радиостанция «Отчизна» продолжает передачу. Как мы уже сообщали, Красная Армия гонит немцев на всех фронтах туда, откуда они пришли. Близится разгром гитлеровской Германии… Не пора ли задуматься Семенову, Власьевскому, Родзаевскому и другим прислужникам японцев о том, что их ждет расплата за свои злодеяния…
— Заткнись, собака! — Охотин подскочил к приемнику и выдернул штепсель из розетки. Потом снял телефонную трубку и начал звонить на городскую радиостанцию.
Гости всполошились.
— Господа, не поднимайте панику, — успокаивал Винокуров. — Это советская пропаганда. Японские власти сделают все, чтобы таких передач больше не было.
Подавленные и смятенные гости молча одевались и расходились по домам.
Померанцев возвращался с испорченным настроением. Он тоже чувствовал себя «прислужником японцев». Разгром мог приблизить и его конец.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.