В тайге стреляют - [49]

Разглядев на воротнике подростка звезду, командир отряда изумленно поднял брови. В голове шевельнулась нехорошая мысль: «Может, наших где близко в засаду заманили!»

Он подошел к Назарке, потрогал пальцем звезду и спросил:

— Откуда это у тебя, догор[36]?

— Подарили! — гордо ответил тот.

— Кто?

— Такие же, как вы, приезжали. Чай пить у нас останавливались. Соседи болтали, будто красные то были. Врут только! Им, однако, завидно, что у нас гостевали, а не у них.

Красноармейцы, притопывая ногами, слушали объяснения паренька.

— Похоже, гороховские к ним заезжали, — определил командир, — они этими местами выходили.

— В юрту идите! — скрывая под напускной суровостью радость встречи с людьми, пригласил Назарка. — Шибко, поди, замерзли. Лютует нынче зима!

Отец при встрече с незнакомцами никогда не выказывал ни радости, ни огорчения, ни удивления. Это не в правилах охотника. Он был всегда сурово сдержан, немногословен. А Назарка во всем подражал отцу. Бойцы заулыбались, охотно последовали совету маленького хозяина небольшой, покосившейся юрты.

— Какой оголец! — одобрительно хмыкнул высокий рябой красноармеец.

— Молодец! — согласно кивнул его товарищ.

Назарке нравилось разговаривать с приехавшими о серьезном, тем более что слушали его внимательно. Во время беседы он хмурил брови, морщил лоб и незаметно поглаживал пальцами подбородок.

— Чье это сено? — показал командир на разворошенный стог.

— Павла.

— Какого Павла?

— Тойон, сын Уйбаана, — терпеливо объяснял Назарка. — Весной сюда коров пригонят. Хотон дальше, на другом аласе. Там озеро хорошее. Сейчас сено к зимнику возят, кормов что-то шибко много сейчас брать стали...

— Лошадей кормить вволю и с собой взять сколько надо! — распорядился командир.

Уловив недоуменный взгляд Назарки, он заговорщицки подмигнул ему и пояснил:

— Не беспокойся. У нас с тойонами давние счеты. Скоро и с твоим Павлом сполна рассчитаемся, в долгу не будем.

В сторонке стоял высокий, кряжистый красноармеец и пытливо вглядывался в лицо подростка, словно припоминая что-то. Потом шагнул к нему и, все еще не веря, произнес:

— Никак Назарка?

Назарка вскинул на бойца глаза, присмотрелся и вдруг всплеснул руками.

— О! — удивленно воскликнул он. — Тарас!

Боец подхватил паренька под локти и легко подкинул. Назарка доверчиво приник щекой к его шершавому полушубку, пропахшему дымом костров. Этого человека он всегда вспоминал с каким-то особенно теплым чувством. Еще бы! Ведь он один посмел заступиться за Назарку! Он ощупывал заиндевелую шапку бойца, пятиконечную звезду, намертво пришитую к козырьку, заглядывал в голубые глаза, осторожно трогал усы, будто никак не мог увериться, что перед ним живой, настоящий Тарас.

— Правду говорят: гора с горой не сходится только! — заметил Тарас. Неожиданная встреча взволновала и его.

— Пойдем, пойдем! — Назарка потянул Тараса за рукав. — Большим гостем у меня будешь!

Боец улыбнулся, положил руку на плечо подростка и послушно зашагал к юрте.

— Вот ведь в какое время повстречались! — приговаривал он. — А помнишь, как хозяин уздечкой вразумлял тебя? Такое, брат, не забывается!.. Кончилась ихняя власть!

Красноармейцы набились в юрту, составили по стенам винтовки, развесили подсумки. Большинство стеснилось у буйствующего камелька, отогревая закоченевшие пальцы. Теснота была страшная, ороны сплошь завалены одеждой. Перед очагом образовалась гирлянда из шапок и рукавиц. Часть людей вынуждена была расположиться в пустующем хотоне. Все же не на морозе, не на пронизывающем хиусе.

— Ну, Назар Степанович, теперь рассказывай! — заговорил командир отряда Пешкин, когда четыре котла чаю унесли пустыми и со стола смели крошки. Некоторые якутские слова он произносил неправильно, и Назарка невольно улыбался.

— Чего рассказывать? — не понял он и вопросительно глянул на Тараса.

— Как живете?

— Раньше худо было. Отец уже на озера хотел укочевать. Теперь Павел вместо старого тойона Уйбаана. Он добрее огонера, продукты нам давал, мануфактуру, мне ружье подарил. Не просили — сам привез. Корову обещал, долги не спрашивает.

— Так, так. А где же отец?

— Сейчас он против красных воюет. Вы ведь знаете, к нам в тайгу идут красные. Лес хотят спалить, юрты отнять, — заученно перечислял Назарка. — Просто напасть!

У него было такое выражение лица, точно какая-то беда с ним уже приключилась.

— Да-а, — протянул Пешкин, и брови его сдвинулись к переносью, — тойоны не дремали. Нас так уже успели разрисовать, что дальше некуда... Серьезнее, товарищи! — остановил он засмеявшихся было красноармейцев. Смех утих.

— Почему засмеялись? Разве я неправду сказал? — обиженно спросил Назарка.

— Ну и нагородил, — произнес Тарас. — Ведь мы те...

Но, поймав предупредительный знак Пешкина, осекся на полуслове и сделал вид, что его одолел кашель.

— Чего вы? — повернулся к нему Назарка.

Тарас замялся, подыскивая в уме, что ему ответить.

— Понимаешь, мы это уже слышали... Никак не пойму, что за человек догонял меня, когда я возвращался с переговоров. И свои же подстрелили... Контра агитирует!

— Про красных любой якут знает! — подтвердил Назарка и вздохнул.

Красноармейцы сразу смолкли, насупились, наступила длительная тишина.