В тайге стреляют - [110]

От леса бесшумно надвигалась какая-то темная полоса. Полоса была неровная, подвижная. Назарка опрометью кинулся к своему месту на валу. Справа, слева, сзади него, хрипло дыша, бежали красноармейцы.

Слитный скрип снега, топот ног, бряцанье оружия и множество других звуков приближались, усиливались, вселяя в сердца слепой, неподвластный разуму ужас.

Назарка до боли стиснул зубы, сдерживая в руках дрожь, зарядил ружье и выстрелил. Где уж тут целиться.

— По местам, — не пригибаясь, бегал вдоль укреплений Фролов. Папаху он или обронил или забыл на ороне, на котором спал. Растрепанные волосы его покрывались инеем.

Повстанцы шли молча, без единого выстрела и выкрика. Казалось, они надвигались неотвратимо, как весеннее половодье, все смывающее на своем пути.

Не сознавая, что делает, Назарка забыл про ружье и начал медленно отползать. Он не мог оторвать остановившегося взгляда от молчаливо надвигающихся врагов, точно был загипнотизирован. Тепляков закатил Назарке пинка, но тот даже не ощутил боли и продолжал пятиться.

— На место! — крикнул дядя Гоша и вставил в гранату запал.

Приказ не произвел на Назарку никакого впечатления. Тогда Тепляков схватил его за воротник шинели, приподнял, как беспомощного кутенка, и бросил на вал. Тут только Назарка словно проснулся от кошмарного бредового сна. Совсем близко он увидел закушенную губу и раздувшиеся ноздри дяди Гоши, до сознания его наконец дошло, чего от него требуют. Он перелез на свое ложе и непослушными руками взял ружье.

— Спокойнее! — перебегал от бойца к бойцу своего отделения Тепляков. — Не робей, ребята! На испуг хотят взять! Шалишь! Мы почище видели!

А страшная в своем молчании цепь повстанцев была совсем близко. Уже отчетливо слышался визгливый заливчатый скрип снега, кашель и хриплое дыхание людей.

— Не торопись! Стрелять залпами! По команде! Готовь гранаты! — звучал повелительный голос Фролова. — Разом по команде!.. Держись, ребята! На врагов-неприятелей открытыми глазами смотреть надо!

Секунды были как вечность. На линии обороны оцепенелая немота. Ни возни, ни шороха, ни звука. Назарка придержал дыхание, прильнув пылающей щекой к прикладу.

И наконец звонкое, облегчающее, освобождающее от гнетущего ожидания:

— Пли!

Над балбахами вспыхнула и мгновенно погасла ломаная стежка желтых огней. Слаженно громыхнуло. В следующий миг опять воцарилась неестественно звонкая тишина. Затем короткое лязганье затворов, и снова тишина, наполненная звуками, которые не задевали сознание.

— Пли!

А-а-ах!... Тайга подхватила слившийся в сплошное треск выстрелов, широко расплеснула его по окрестностям и ломким перекатистым эхом вернула обратно.

Волна наступающих на какое-то мгновение замерла. В следующий миг Назарке почудилось, будто с диким животным ревом на балбахи ринулось какое-то чудовище. И непонятно было, что за сила удержала Назарку на месте.

Беляки с сумасшедшими выкриками, свистом и гиканьем бросились в атаку на полуразрушенные укрепления. В этот момент над полем боя взвились две ракеты. Неестественный, мертвенно-бледный свет залил местность, расстелив повсюду черные тени. Стало, пожалуй, светлее, чем днем.

Дрожа и всхлипывая, Назарка прижался к Теплякову. Все происходящее представлялось ему дьявольским наваждением, могущим случиться только в «нижнем мире».

К ним подбежал Фролов. Глаза его были широко раскрыты.

— Гранатами!.. Гранатами! — срывая голос, завопил он.

Остальное сохранилось в Назаркиной памяти отдельными, удивительно яркими кусками. Перед ним возникло перекошенное лицо с разинутым ртом. Пряди русых волос колечками рассыпались по взмокшему лбу. В ноздри ударил запах винного перегара. Ствол Назаркиного ружья уперся в живот беляка. Пламя выстрела было столь яркое, что резануло глаза. Следом сильный удар выбил ружье из Назаркиных рук... Сэмээнчик, прыгнувший как рысь, повис на вражеском солдате... Приклад с глубокой вмятиной, занесенный над дядей Гошей... Рукав, разорванный под мышкой, и вскинутый белый подбородок. Уголок стоячего воротника с золотой окантовкой. Борт распахнутой шинели, блестящая пуговица на нагрудном кармане мундира...

Судорожный рывок — Назарка выхватил из ножен свой быхак. Острый нож легко вошел в горло врага. Упругая струя крови хлестанула в лицо. Назарка отшатнулся.

— Гранатами!.. Гранатами! — истерически кричал где-то Фролов.

Назарка мельком увидел Чухломина в меховой жилетке. Вскинув маузер, тот выстрелил и побежал дальше.

А-ах!.. А-ах!.. Выбрасывая кверху всплески пламени, разрывались гранаты. И невозможно было попять, чьи это — свои или вражеские? Затем гулко над самым ухом застучал пулемет. Рядом опять возник совершенно непохожий на себя дядя Гоша. Вскинув перед собой винтовку, он пробивался вперед.

— В штыки!.. Бей контру!.. Вали!

И тут Назарка увидел вместо взопревших, раскрасневшихся лиц, лихо сдвинутых шапок, распахнутых полушубков и шинелей — спины. Они удивительно походили одна на другую.

— Вперед!.. В атаку!

— Ура-а-а-а! — стоголосо всколыхнулось вокруг.

Белобандиты не привыкли да и боялись воевать в открытом бою, тем более в рукопашном, когда сходятся грудь в грудь. Они дрогнули и попятились.