В таежной стороне - [18]

— А мы куривали разные, как их… деликатесы… — начал было Дымов, но осекся.

— Чего? — насмешливо перебил Захарыч.

— Это я так, вспомнились компанейские дела, — уклончиво ответил Дымов.

— Пора на вахту, время мало, председатель отпустил вас только на три дня, — заявил, поднимаясь, Захарыч.

В километре от избушки с пологой горы сбегал чистый ручеек, весело перебирая на дне мелкую гальку. Еще летом, разыскивая свою отелившуюся в тайге корову, Дымов набрел на этот ручеек. Нагнувшись к нему, чтобы напиться, он обратил внимание на черный песок — железные шлихи, местами покрывающие дно ручья. Лотка с ним не было, промывать пески было нечем, поэтому Дымов забил здесь ошкуренный кол. В этом ключике должно быть золото, раз есть шлихи, решил старый таежный хищник.

В сторонке от русла ключа старатели заложили неглубокий шурф. Михайла, стоя по колени в воде, вычерпывал из него ведром воду, потом натужно кайлил и лопатой выкидывал породу наверх в стоящий у борта палубок — деревянное корытце на салазках. Захарыч тянул за лямки долбленый палубок к ручью, где Дымов на корточках промывал лотком породу. Прохор, как заведенная машина, промывал лоток за лотком, однако обещанного им шалого золота все не было, лотки были пусты. Со старателя лил пот, но он с отчаянием обреченного продолжал работу. Скребком протерев на лотке всю породу и сбросив в ручей обмытую гальку, Дымов, ловко и часто перемещая лоток в воде, промыл остатки песка. Опять только черные шлихи. Он разгреб их пальцем, обнаружил на дне лотка всего две золотые песчинки и со злости сплюнул.

— Одни значки, — сказал он подошедшему Захарычу и закоченевшими руками стал нагружать новый лоток.

Настроение портилось, золотоискатели приуныли — зря залезли в такую глушь. Наступили сумерки, работу пришлось приостановить и добытый песок палубком отвезти от шурфа к ручью.

Дымов заканчивал промывку при ярком берестяном факеле, насаженном на приметный кол, а подручные зорко наблюдали воспаленными глазами за каждым его движением.

С той стороны ручья донесся всполошивший золотоискателей хруст сухих сучьев и рев медведя.

— Хозяин тайги серчает. Пошли в зимовье, — поспешно предложил Михайла.

— Серчает: зачем, значит, без спросу землю ковыряем. А в зимовье поспеем, наперед пески домоем, — спокойно рассудил Захарыч.

Медведь вновь рявкнул, и Михайле показалось, что в отсвете факела он увидел зверя.

— Сюда идет, братцы, — хватаясь за кайло, испуганно прошептал он и поспешно перекрестился.

— Сейчас пужнем, — громко сказал Захарыч.

Расщепив палку, он вставил в нее кусок бересты, поджег и запустил горящий факел на ту сторону ручья. Медвежий рев затих. Теперь только бульканье воды на промывке будоражило таежную тишину.

Дымов устал и, с трудом выпрямившись, передал лоток Захарычу. Тот горячо взялся за работу, но после каждой промывки на золотоискателей по-прежнему глядело пустое дно лотка. Надежды на богатую находку исчезали вместе с пустой породой. Скоро и остатки песка были промыты. Захарыч в сердцах бросил на воду лоток, высморкался и огорченно покачал головой.

— Хоть бы одна бусинка. Вот оно, Граф, твое шалое золотишко, — иронически бросил он.

Опорожнив последний палубок, старик рукой сбросил в воду крупную гальку. Но наблюдавший за ним Михайла неожиданно сорвался с места и, не засучив рукавов, стал шарить по дну ручья.

Он молча судорожно ощупывал дно и вдруг вытащил из воды плоскую лепешку величиной со спичечную коробку.

— Давай сюда! — властно закричал Дымов.

— Ну, я поднял… — зло ответил Михайла.

— Моя делянка. Кому говорят — давай?! — И Дымов, взяв кайло, подступил к Михайле.

— На притужальник берешь? — трусливо пробормотал Михайла, но самородок отдал.

— Плевал в нужду, все куплю и выкуплю! — шептал Дымов, не отрывая глаз от самородка.

— Небось про этот ключик Турбин на мутенке сказывал. А что с самородкой делать будем? — спросил повеселевший Захарыч.

— Конечно, Степанову в подарок не понесем, он дознаваться станет, где добыли, и тогда конец нашему фарту, — раздраженно бросил Дымов.

— Ну? — ждал ответа и Михайла.

— Сдадим «хозяину», заплатит нам не меньше приисковой кассы, и все будет в порядке, — хитро подмигивая, разъяснил Дымов.

— А кто это «хозяин»? — насторожился Захарыч.

— Узнаешь после, а сейчас об самородке у меня чтобы молчок, так будет для нас лучше, — предупредил Дымов.

Старатели поспешно замаскировали шурф, попрятали в кусты свой инструмент и, бросив в ручей чадивший берестяной факел, ушли в сторону зимовья.

Глава восьмая ОСОБОЕ МНЕНИЕ ПИХТАЧЕВА

В переполненной людьми комнате партийного бюро второй час шло заседание. На стульях и скамьях, расставленных вдоль стен, в тесноте, сидели члены партийного бюро, приглашенные старатели, работники геологической разведки.

Турбин стоя читал проект постановления бюро об улучшении работы геологоразведочной службы.

Рудаков, слушая Турбина, думал о недавнем решении бюро обкома партии. Неприятное это для южан решение, но что возразишь? Действительно, геологоразведочные работы здесь по-прежнему в загоне. Упрек обкома в слабости партийной работы на Южном Сергей Иванович переживал как личное поражение и с тревогой задавал себе вопрос: по плечу ли груз?