В стране золотой - [10]

— Взгляни сюда. Здесь говорится, что этот камень колется на тонкие пластинки.

— Ну и что же? Железная слюда!

— Опять злишься!

— Нет. Просто знаю, что такие мелкие скопления минералов железа не имеют практического значения.

— А почему бы этот минерал, — задумчиво сказал Буров, не мог быть вольфрамитом?

— Что? Вольфрамитом? — Тарасов резко повернулся. — Ну, хорошо, допустим, — сказал он примирительно. — Но как твое открытие может изменить дело? Ведь все равно адрес неизвестен.

— Возможно, территория поисков потерянной реки может быть сокращена.

— Это как же?

— Месторождения вольфрамита известны далеко не на всем Алтае.

— Но и эта площадь вполне достаточна, чтобы на ней поместить сотни три таких речек, как Темная.

— Жаль. А я думал помогу, — ответил Буров.

— Ну, доспорились, теперь этот рассердился, — резюмировал Коровин.

— А что? Разве мы оба не правы? — рассмеялся Тарасов. Вмешательство Коровина оказалось своевременным. — Правы? Вроде, как у Ходжи Насреддина получается. Помните, двое спорили, он с обоими соглашался, а когда его жена выступила с протестом, то он заявил: «И ты права, жена моя»! Вы от меня такого ответа ждали? Не получится!

Даже успевший действительно рассердиться Буров не мог не улыбнуться.

— Ну, давай, давай, дальше. Какой же твой вывод?

— По-моему, просто возиться сейчас дальше с Темной нет никакого смысла. Но и забывать о ней не следует. Пусть не в этом году, а доберемся и до нее.

— Правильно, — подтвердил Тарасов. — Вот тогда и мысль о вольфрамите учтем. Сам знаешь, в таких делах, кроме всего прочего, зачастую помогает «Его величество Случай!»

Беседа перешла к текущим делам, к деталям уже почти принятого плана.

Всякий, кто хоть раз побывал в той части нашей Родины, которую называют Сибирью, а тем более на ее южной окраине— Алтае, знает, как плотно лежат здесь глубокие снега, заполонившие землю с осени. Даже там, где снег выдуло ветром, земля надежно скована мерзлотой или покрыта твердым слоем наста. Но вот в перерывах между пургой и поземкой как-то по-особенному ласково пригреет солнечный луч. Через несколько все еще коротких дней начнет увеличиваться количество сосулек. После таких событий любая вьюга покажется лишней, не предусмотрен? ной календарем. А если обратиться к сибирскому фольклорру, то в нем предвесенняя вьюга обычно объясняется стремлением уходящей «матушки-зимы» оставить по себе памяти, «чтобы не забывалась». Появляется первая проталина.;. Конечно, ее еще может снова занести снегом. Пройдет немного дней, и темные лежащие на снегу предметы — ветка, соломинка, угольки от костра, а за ними и следы на санной дороге станут приподниматься над общим ровном покровом и окажутся как бы стоящими на подставках, будут напоминать шапочки грибов. Это уже прямо свидетельствует о приближении весны. А наступает она здесь безудержным шквалом. Так что, как только появляются хоть малейшие признаки весны, надо готовиться к полевым работам и не медлить.

В те времена в связи с нехваткой квалифицированного технического персонала значительная часть работы обычно приходилась на долю студентов-практикантов. Но, кроме того, нужны были опытные рабочие-таежники, пробщики, проводники, конюхи. В маленьком подвижном геолого-поисковом отряде каждый участник похода всегда загружен полностью. При этом, чем меньше группа, уходящая в горы или тайгу, тем лучше должен быть подобран ее состав, иначе, кто знает, чем может все кончиться.

Кроме того, часто не хватало самых простых вещей, входивших в перечень «уровня острой необходимости» или обладавших «высшим коэффициентом нужности», как любил выражаться первый из зачисленных в отряд младших сотрудников, никак не умевший полностью приспособиться к суровой алтайской природе. Звали его Володя Володенькин, сокращенно — Володькин.

Это был студент, обладавший удивительной любовью к камням. Камни сопровождали Володенькина везде. Они лежали в карманах его куртки, в долевой сумке, на столе, в чемодане, в рюкзаке и даже под подушкой. Он и появился в «Буровой конторе» с камнями в руках.

Даже много месяцев спустя нет-нет да вспоминали, как в конце морозного дня, на исходе зимы, в контору вошел невысокий молодой человек в старенькой «барчатке»— обрезанной овчинной шубке, из-под воротника которой торчал коричневый шерстяной шарф. Как было установлено позднее, со слов самого Володенькина, этот шарф имел «громадный коэффициент нужности» и, несмотря на свою «дыроватость», был одной из главных составных частей его костюма. Правда, он всегда самым причудливым образом вылезал из-под воротника барчатки или ватника, как бы старательно ни был заправлен, но это позволяло использовать его для протирки вечно запотевающих очков.

Молодой человек поставил в сторону тяжелый рюкзак и начал протирать очки шарфом. Делалось это настолько долго, что обратило внимание главного «стража» порядка в конторе — седой невысокой секретарши.

— Вам это кого же, молодой человек?

— Мне? Извините… А кто сейчас есть из геологов?

— Если по руднику, то Павел Петрович будет позднее. Вам его?

— Не знаю.

— Как же это не знаете!

— Я в первый раз.

— А! Что это у вас в руках — камни? Нашли где-нибудь? По камням — это к товарищам Тарасову или Коровину. Вон там разденьтесь, сбейте снег с валенок и идите за перегородку. Как зовут-то?