В стране наших внуков - [99]

Ганичке нравилось, как он горячился, хотя она и не все понимала. Она не сводила с него глаз.

— Все кругом представляется мне таким прекрасным, может быть, еще более прекрасным, чем ты это видишь, и я бы, наверное, разозлился, если бы вдруг открыл глаза и увидел, что все во много раз хуже, чем я себе это представлял…

— А я, — сказала на это Ганичка, — если долго смотрю в книжку, буквы начинают делать гимнастику у меня перед глазами. Большое Н поднимает вверх обе ручки, это мне нравится, а большое S так извивается, что противно смотреть.

Еник задумался, лицо его на мгновение омрачилось. Потом он серьезно сказал:

— Большое Н тебе нравится, потому что тебя зовут Ганичка.[16] В нашем языке на эту букву начинается и слово «звезды». Мне очень хочется тебя спросить о чем-то, Ганичка, впрочем, это не так важно, — добавил он небрежно.

— О чем же?

— Правда ли, что на небе видны звезды?

Он внимательно ждал, что она ответит. Видно было, что этому вопросу он придает большое значение, хотя и стесняется признаться в этом.

— Почему бы они не были видны? — удивилась Ганичка. — И сколько их!

— А какие они?

— Такие малюсенькие точечки на небе. Их столько, что никто не может сосчитать.

— А они сияют?

— Еще как!

— И все-таки мне как-то не верится…

— Спроси кого хочешь, каждый тебе скажет то же самое…

— Ну а луна?

— Луна большая и пузатая, и такая смешная, иногда она видна только наполовину, а иногда только краешек…

— Я все это знаю, — перебил Еник нетерпеливо. — Луна увеличивается и убывает в зависимости от положения солнца и земли. Мне хотелось бы знать, какой она приблизительно величины, если на нее смотреть. Как вон тот глобус? Или как рояль, если бы он был круглый? Или еще больше?

— Нет! Гораздо больше! Даже сравнить нельзя. Она… ну как ватрушка, а звезды — как изюминки.

— А человек? — озадачил Ян девочку неожиданным вопросом, — Мне хочется знать: он тоже сияет, как и звезда?..

— Кто это тебе нарассказывал?..

— Никто, я сам так подумал.

Ганичка не знала, что ответить ему, и только засмеялась. У нее недавно выпал передний зуб, и язык постоянно попадал в эту дырку. Она стала осматривать все кругом.

— У нас дома тоже есть рояль, но только он черный.

Енда был поражен.

— А он виден, если он черный? — несмело спросил он.

— Почему же не виден? — удивилась Ганичка и стукнула себя пальчиком по лбу. Еник смутился и больше уже не расспрашивал ее. Девочка вдруг заметила китайскую вазу с цветами, стоявшую в углу комнаты.

— Вон там пионы.

— Хочешь, я тебе дам?..

— Ну, дай один, если тебе не жалко…

Еник твердым шагом направился в угол комнаты и уверенно остановился прямо перед вазой.

— Какой ты хочешь, красный или белый?

— Ну, хотя бы красный…

Он с минуту выбирал. Взял в руку белый цветок, повертел его, словно определяя на вес, и поставил обратно в вазу. Потом взял красный, понюхал и вернулся на то же самое место, откуда ушел.

— Ты видишь! — закричала Ганичка.

— Конечно, вижу! — улыбнулся Еник и протянул ей цветок. Но девочка в этот момент потихоньку проскользнула у него под рукой, и Ян протягивал пион в пустоту.

— Возьми же! — сказал он, когда никто не брал цветка. Но тут он почувствовал, что его сзади кто-то толкнул, и услышал за спиной шаловливый голосок: — Ну-ка, поймай меня!..

Ян быстро обернулся, удивленный внезапной переменой места, откуда раздавался голос. Лицо его вспыхнуло, как будто ему стало ужасно стыдно чего-то. Рука с пионом опустилась. Ганичка испугалась. Что она натворила!

— Я думала, что ты видишь, — оправдывалась она. — Дай мне Пион…

Но мальчик бросил цветок далеко от себя, куда-то в темноту.

— Уходи! — сердито крикнул он.

Ганичка схватила его за руку, но он вырвался: — Не хочу!

— Ну и не надо! Подумаешь! — упрямо тряхнула она головой.

Ян залез в уголок за рояль. Там в углу стояла его «скамеечка вздохов». На ней он обычно выплакивал свои мальчишеские горести, когда весь свет ополчался против него. Раньше, когда он был совсем маленьким, он прятался туда, думая, что его никто не видит там.

Ганичка понимала, что поступила плохо. Ей хотелось помириться с мальчиком, но не будет же она бегать за ним, не полезет к нему под рояль!

Так их и застали матери, когда пришли провeдать детей. Яна — в уголке «плача», за роялем. Пани Бедржишка сразу поняла, в чем дело.

— Что ты делаешь за роялем, вылезай оттуда! — приказала она.

— Это ты его обидела, Гана? — строго спросилa дочку пани Гана.

— Я ничего ему не сделала, — стала выгораживать себя Ганичка, готовая вот-вот заплакать. — Я думала, что он видит…

Она начала защищаться, решив, что Ян буд жаловаться на нее.

— Ну, иди скорее сюда и скажи, что случилось, — уже ласково уговаривала Еника пани Бержишка.

Еник вылез из-под рояля, отряхнул пыль с колeн и проворчал:

— Да ничего особенного, так, пустяки.

У Ганички сердце заколотилось от радости, чтo Еник не пожаловался. Она его ужасно полюбила это. Но тут пани Бедржишка заметила пион. Она взглянула на Ганичку, ничего не сказала и только наклонилась и поцеловaла мальчика между глаз.

— Ах ты, разумник! — сказала она. — Ты упал?

Она проводила гостей в столовую, где их ждали на столе кофе, сливки и булочки. Казалось, все было в порядке. А когда гости прощались, хoзяйка должна была пообещать, что обязательно нaнесет ответный визит и придет к ним вместе с Енком, чтобы повидать не только Ганичку, но и трилистник.