В стране карликов, горилл и бегемотов - [3]

В это время от противоположного берега отчалила пирога. Выделяясь большим черным пятном на фоне светлой воды и покачиваясь на все стороны под ударами весел, тяжелая лодка то исчезала, то появлялась между островами. Сверкавшее на солнце ожерелье, одетое на шее одного из сидевших в ней, казалось яркой точкой на темной завесе зелени.

Внезапно, когда пирога была уже совсем близко, ярко-красный плащ сидевшей на корме негритянки, которая теперь встала, бросил на зеленоватую воду красный отблеск. А вслед за ней из-за борта лодки появились, улыбавшиеся своими белыми зубами, физиономии двух негритят, до этих пор лежавших на дне лодки. Потом появилась собака, опиравшаяся на борт передними лапами, и радостно залаяла. И вся эта публика - гребцы, женщины, дети и собака, - спрыгнули в воду, как только пирога ткнулась носом в берег. Они прибыли сюда, чтобы принять участие в пиршестве, которое учуяли с того берега.

Между тем стало совсем темно. При свете громадного костра, освещение которого усиливали еще примитивные факелы, сделанные из пальмовых волокон, чернокожие продолжали разделять на части огромную тушу, которую они наконец вытащили на берег. С покрытыми жиром и кровью руками, с ногами, путавшимися во внутренностях, похожих на клубок синеватых змей, четыре человека, вооруженные широкими и длинными, как сабли, ножами, вырезали одинаковые полосы из спины и боков гиппопотама, сквозь обнаженные ребра которого виднелась красноватая пустота. Окрашенные также в красный цвет лезвия ножей бросали яркие отблески на лужи черноватой крови, освещенной резким светом факелов. От берега бежали по реке золотисто-желтые полосы, пересекавшие темную и непроницаемую поверхность воды. При капризном свете колеблющегося пламени по временам выделялась чья-то черная глянцевая спина, мускулистая и сильная рука, в конце которой сверкал нож или железный наконечник копья.

Туземцы из соседней деревни, перебравшиеся понемногу с противоположного берега для участия в пиршестве, испуская дикие крики и размахивая руками, окружили остатки гиппопотама. Им, впрочем, отдавали худшие куски. Совсем рядом с белыми две старые и истощенные ведьмы, с оскаленными зубами, ссорились, вырывая одна у другой кусок окровавленного мяса. Каждая из них своими худыми и узловатыми руками тащила в свою сторону синеватые волокна мяса, похожие на струны скрипки. Детишки с вздутыми животами и тонкими ногами возились в кровавой грязи между ног живодеров, стараясь вырвать из туши дрожащие внутренности. По временам один из трудившихся с покрытым потом и запачканным кровью лицом, с блестящими от желтоватого жира руками, бросал на минуту свою работу, чтобы выпить одним духом целую тыквенную бутылку малафу, которую ему протягивала какая-нибудь черная Геба.

После нескольких часов усиленной работы от громадного зверя остались только обчищенные кости и какие-то обрывки. Все остальное, разрезанное на куски и длинные полосы, бесследно исчезло. Две пироги, доверху нагруженные кусками мяса, кучами жира и розоватой кожей, отчалили от берега, чтобы переправиться на противоположную сторону. Воткнутый на носу одной из них факел освещал черную, как чернила, воду, по которой бежали гигантские фантастические тени.

Долго еще в непроницаемом мраке ночи слышались с обеих пирог гортанные возгласы, которые отдавались затем гулким эхом по разным направлениям. Понемногу плеск весел стал стихать, и обе пироги скрылись в темноте; но факел долго еще отбрасывал на воду светлые отблески, которые становились все менее и менее заметными и, наконец, совершенно исчезли за одним из островов.

По окончании представления белые вернулись в свою небольшую палатку, разбитую в нескольких метрах от реки. Они приказали отложить для себя филе и ремни из кожи, толщиной в палец, вырезанные со спины гиппопотама. Ничего не может быть лучше этих ремней для порки!

На следующий день, на рассвете, Мертене снова отправился на охоту вместе со своим спутником. Это был брюссельский торгаш, очутившийся в Конго, где он отмеривал полотно, взвешивал каучук и сгорал от желания подстрелить бегемота. И когда в начале утра лодка на короткое время пристала к берегу, лейтенант внезапно воскликнул:

- Ну, теперь ваша очередь, Будо, раз уж вам так хочется. Эй, вы! Вперед! - добавил он, обращаясь к гребцам.

Оба белых прыгнули в пирогу, которую пустили плыть по течению. Мертене резким движением передал ружье своему спутнику и указал пальцем на два остроконечных уха, два глаза и две розовые ноздри, которые метрах в двадцати от них выглядывали из воды.

- Цельтесь между глазом и ухом, немного пониже… - посоветовал он.

Торговец неловко и торопливо приложился и почти сейчас же вслед за этим выстрелил. В трех футах от гиппопотама - который сейчас же нырнул - поднялся маленький фонтанчик воды.

- Эх, вы! - проворчал Мертене. - Не торопитесь же так и цельтесь спокойно. Спешить некуда, черт возьми!

Придерживаясь берега и скрываясь в камышах, откуда она вспугивала фламинго и зимородков, пирога продолжала свой путь. Затем снова остановилась вблизи многочисленного стада гиппопотамов, которые разлеглись на песчаной отмели и грелись на утреннем солнце, после долгого и шумного купанья.