В Ставке Верховного Главнокомандующего - [82]

При таких условиях генерал Духонин не мог, конечно, ничего предпринять для задержания развала нашей вооруженной силы, и мы в Ставке оставались бессильными зрителями наступившей агонии Великой Российской Империи.

В начале октября месяца немцы в целях давления на революционный центр в Петрограде и побуждения Временного правительства к заключению мира, завладели Рижским заливом и заняли Ригу, чем была создана сильная угроза Петрограду.

Рижский залив, который фортификационными работами в течение трех лет войны был к осени 1917 г. превращен в неприступный укрепленный район, был занят немцами без боя, ибо команда береговых батарей и гарнизоны островов залива отказались сопротивляться немцам и сдали им свои укрепления.

В Петрограде настала паника, и большевики, бывшие сторонниками немедленного мира, чем снискали себе расположение солдатских масс, взяли верх в борьбе с Временным правительством, всё еще старавшимся исполнять наши союзные обязательства.

25 октября произошел большевистский переворот, во время которого Временное правительство мгновенно и бесславно погибло.

Таким образом, Временное правительство, избежав, воображаемой им со страху военной диктатуры, попало в объятия большевизма, который его и задушил.

Первые дни после ликвидации Временного правительства большевики посвятили упрочению своей власти захватом министерств, из коих некоторые, в том числе министерство иностранных дел, отказались добровольно им покориться.

Так как на стороне органов правительственной власти не было никакой реальной силы, большевики быстро овладели аппаратом государственного управления в Петрограде, и Ставка осталась последним органом законной верховной власти. Было ясно, что в ближайшее время большевики приступят к ее ликвидации.

Первым актом большевиков, после упрочения своей власти в Петрограде, было требование, обращенное к Ставке, приступить к переговорам о заключении мира, на что Ставка ответила отказом.

Тогда большевики назначили Верховным Главнокомандующим прапорщика Крыленко, который во главе матросских батальонов, бывших главной опорой большевиков при захвате ими власти, был отправлен в Могилев для ликвидации Ставки.

* * *

По получении известия о большевистском перевороте в Ставке настали разногласия в ее личном составе: некоторые стояли за то, чтобы не признавать большевистской власти и сопротивляться ей, оставаясь в Могилеве; другие считали необходимым немедленно перевести Ставку как можно дальше от Петрограда, в район Юго-Западного или даже Румынского фронта, где войска не были в состоянии такого развала, как находившиеся вблизи столицы; но были и сторонники того, чтобы подчиниться большевикам, защищавшие свое мнение тем, что раз Ставка подчинилась Временному правительству, которое насильственно захватило власть у царского правительства, то нет основания не подчиниться большевикам, которые тем же путем захватили власть у Временного правительства.

В первый момент восторжествовало первое из этих мнений, и так как в Ставке после ухода Корниловского полка и Текинского дивизиона не оставалось никаких надежных войсковых частей, было предложено чинам Штаба указать на известные им по своей надежности войсковые части, чтобы их сосредоточить в районе Ставки.

Я указал на казачью бригаду Астраханского войска, в котором долго служил и пользовался большой популярностью находившийся в то время уже в отставке отец моей жены войсковой старшина М.Ф. Кокушкин. Эта бригада случайно была на отдыхе недалеко от Могилева и была немедленно переведена в село Княжево, в нескольких верстах от Ставки.

Однако упрочение власти большевиков в Петрограде шло столь быстро, что прежде чем Ставка успела подготовиться к сопротивлению, было получено известие о том, что эшелоны во главе с Крыленко двинулись из Петрограда в Могилев.

В Ставке настало смятение. Было сначала решено немедленно переехать на автомобилях в Киев, и генерал Духонин, который всё время колебался, какое решение принять, приказал срочно готовиться к переезду. Дела генерал-квартирмейстерства начали уже погружать на грузовые автомобили и жечь то, что нельзя было увезти, как вдруг генерал Духонин отменил свое приказание и решил остаться в Могилеве.

При такой неопределенности положения личный состав Ставки решил собраться, чтобы вынести окончательное решение о судьбе Ставки. Собрались в том самом зале, где происходило прощание с Государем. Собрание носило сумбурный характер, и было принято предложение предоставить совету начальников управлений Штаба решение этого вопроса.

Мы — нас двенадцать начальников управлений, — собрались тотчас же у старшего из нас начальника инженерного управления генерала Величко, где большинством голосов было решено подчиниться большевикам и оставаться в Могилеве. Некоторые из нас, в том числе и автор настоящих воспоминаний, против этого возражали, но безуспешно.

На заседании также присутствовал и тогдашний комендант Ставки генерал Бонч-Бруевич, тот самый, поведение которого в начале войны при наступлении в Галиции, в бытность его генерал-квартирмейстером 3-й армии, было более чем странным, о чем уже было сказано в 1-й части настоящих воспоминаний. Он после революции «окрасился» в ярко-красную краску и в Могилевском совете солдатских депутатов был «persona grata» (важной персоной).