... В среду на будущей неделе - [31]

Упрямство боцмана расстроило кэп-брига. Он нахмурился.

— Что же ты предлагаешь? — спросил недовольно.

Брага неуклюже переступил с ноги на ногу.

— По-моему, надо перебраться на берег без груза и все разузнать. Потом после договоренности и действовать.

Глыбин мгновение подумал.

— Ладно, — согласился он. — Завтра заночуем под Соковинцами.

На ночевку «Альбатрос» встал не под Соковинцами, как обещал Глыбин, а на старом месте — вблизи промысла, в заливе, отсеченном от моря Гнездиловской косой.

У села побывали днем, после полудня, когда скумбрия, по выражению Мыркина, нырнула на покой. Визит на берег был сделан по настоянию Митрофана Ильича и рыбаков: у кока закончились запасы сахара, круп и хлеба, а у рыбаков иссякло курево.

За покупками отправился Брага.

На промысле

После того как побывали в Соковинцах, успели сделать лишь один замет. Пойманную рыбу погрузили на баркас. Иван Иванович наспех перекусил и погнал баркас к узкому причалу промысла.

Митрофан Ильич сварил рисовую кашу на сгущенном молоке, вскипятил чай и кормил бригаду. Ели, перебрасываясь шутками и прибаутками.

Вечер подкрался незаметно. Он хлынул густой синевой со всех сторон и быстро затопил все пространство над морем. В небе капельками ртути повисли звезды. Легкий бриз принес с берега тучи мошкары. Насекомые, на редкость настырные, лезли в рот и ноздри. Рыбаки то и дело сердито отплевывались. Митрофан Ильич уговаривал механика на время ужина вместо плафона включить прожектор, яркий свет которого отпугнет мошкару. Чернобров не соглашался, боясь посадить аккумуляторы.

Мыркин взглянул на часы и вдруг что-то вспомнил.

— Эх, прозевал! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Ясное дело, прозевал! А как я ждал этого вечерочка!

Радист выскользнул из-за стола и умчался в радиорубку.

На этот раз Мыркин притащил телевизор на корму. Рыбаки освободили ему стол.

— Опять про барбоса? — спросил Лобогрей, помогая радисту разматывать кабель электропитания.

— Э, нет! На сей раз вещица серьезная. Сейчас моего тезку побачите.

Мыркин вложил в гнездо на телевизоре антенный штырь, щелкнул переключателем каналов и круглой рукояткой под экраном.

— Андрей! — обратился радист к Лобогрею. — Сбегай на бак, антенный шесток повертишь.

Но посмотреть кинофильм «Первый рейс к звездам» так и не удалось. Помешал Иван Иванович. Гундера вернулся расстроенный. Оказалось, что улов перевезли в цех, но взвешивать рыбу приемщик отказался, требуя, чтобы ее сперва пережабровали.

— В честь чего нам жабровать? — осведомился Глыбин. — Мы рыбаки, а не рыбообработчики!

— Я ему тоже об этом упомянул. Так он мне талмуд преподнес. Там написано: малый улов сдатчики должны жабровать сами.

Глыбин подумал немного, потом сказал:

— Раз такая установка — ничего не попишешь. Ступайте все, быстрее управитесь. — Он отыскал глазами Павлика. — А ты останешься, будешь вахтенным. Я бы сам поприглядывал, да меня что-то знобит.

Павлик тяжело вздохнул. Как ему хотелось побывать на берегу, осмотреть промысел! Но приказ капитана есть приказ, нужно подчиняться. Павлик взял на руки щенка и отошел в сторонку.

Рыбаки нехотя перебрались на баркас, проклиная всех бездушных приемщиков на свете. Малек провожал их тревожным повизгиванием.

Поведение щенка не понравилось Митрофану Ильичу.

— Ты хорошенько дежурь, — сказал он наставительно Павлику. — Малек чего-то беспокоится. Постарайся не спать, потерпи маненько. Мы скоро.

Не успел Лобогрей сильным рывком отбить нос баркаса об борта «Альбатроса», как Мыркин попросил вернуться.

— Постой, не торопись, — сказал он Лобогрею, а потом обратился к Глыбину: — Слышь, Макар! Мальца, пожалуй, отпусти с нами. Он давно на берегу не был, забыл, небось, какая она, суша.

Глыбин посмотрел на Павлика, лениво сказал:

— Ладно. Забирайте.

Павлик покосился на боцмана: как он?

— Сигай! — сказал Брага.

Мальчуган мгновенно очутился на кормовой банке рядом с Митрофаном Ильичем.

— А щенка-то куда взял? — всполоши лги Брага.

Павлик передал Малька Мыркину, радист опустил его на палубу «Альбатроса». Щенок тревожно забегал по сейнеру, обиженно скуля. Глыбин цыкнул на Малька, тот юркнул под площадку и затих.

Митрофан Ильич накинул на плечи Павлика полу своего пиджака и прижал к себе.

— Может, лучше останешься? — спросил кок. — А то там сыро, холодно.

— Нет, я с вами! — запротестовал Павлик. — Сырости и холода я не боюсь — привычный. Мне с папаней в тайге не такое приводилось испытывать.

— Ну-ну! — согласился кок.

Баркас тихо скользил к берегу, окруженный сумерками. В вечерней тишине отчетливо шлепали лопасти весел. Рыбаки сидели молча, глядя вперед, на редкую цепочку огней, притянувшихся от причала до темной приземистой постройки промысла.

Баркас закрепили за сваю, выступавшую из настила причала невысоким пнем. Под столбом, на котором горела электролампочка, Павлик увидел какой-то незнакомый механизм, напоминающий гигантскую раковину улитки.

Пока рыбаки перебирались на причал, Павлик обследовал диковинное приспособление. От «улитки» тянулся к промыслу толстый резиновый шланг. Такой же шланг начинался от окончания нижнего витка и уходил в воду.

— Изучаешь? — спросил Мыркин, подходя к мальчугану.