В списках спасенных нет - [23]

— Скажите Володе, что мы приехали! — крикнула вдогонку Вера.

Минут десять спустя Жора вернулся в сопровождении матроса и передал Вере записку:

«Верочка! Душой с вами, а чемоданы пристройте с матросом. Рвусь к вам — и не могу. У меня тот кордебалет! Ваш Володя», — прочла Вера и, хотя ей было грустно, улыбнулась.

Часа через четыре закончилась посадка. Иринка уже бегала за дверью, быстро свыкаясь с новой обстановкой, а Витя раскладывал свои банки и коробки.

Вдруг за дверью раздался смех Иринки, потом крик: «Дядя Володя!» — и тотчас в каюту вошел он с Иринкой на руках, обхватившей его за шею. Барс прыгнул и положил лапы ему на грудь. Вера, няня Даша тоже обрадовались. Володя поцеловал руки Веры, потом чмокнул в щеку няню.

— Ну, студент, а «зверинец» дома оставили?

— А вот и нет, — с гордостью показал Витя на свои банки и коробки.

— Значит, у тебя призвание, — заключил Володя. — Верочка, вы устроитесь, как только выйдем в море. И позавтракаем мирово! А бутылочку портвейна захватила? — сощурил он глаза.

Вере стало легко на душе. Вечно веселый, не теряющий присутствия духа, Володя, казалось, нес с собой какой-то живительный эликсир.

— Конечно.

— Вера, вы — все богатства мира!.. Но я пойду. Барса не выпускайте на палубу. Если он захочет «за большим», позовите матроса.

— Вы нахал, Володя! — рассмеялась Вера и теперь лишь увидела, что в висках у него появилось несколько седых волос, но выглядел он бодрым, загорел, китель хорошо сидел на нем.

А через полчаса, когда «Аврора» под крики и плач провожающих отвалила от стенки и вышла за мол, Вера услыхала гул моторов самолетов и вой сирен.

Началась бомбардировка города.

И теперь Вера уже думала и беспокоилась не только о муже, но и о Петре Акимовиче, Мезенцеве и всех друзьях, оставшихся в осажденной Одессе. Впервые у нее появилась мысль, что и ее место — среди них. Вот приедет в Новороссийск, устроит детей и няню, а сама посвятит свои силы общему делу. Да, она чувствует в себе много сил.

Вера поправила упавшую на висок белокурую прядь и позвала детей.

18

Через несколько часов, когда на судне водворился порядок, начала работать кухня, а на палубе стали прогуливаться раненые и девушки, Володя пришел в каюту к Вере вместе с капитаном Григоренко.

— Так вы и есть жена Полковского? — спросил Григоренко, сняв с привинченного к полу стула Витины коробки и кладя их на стол. — Я вас довезу как на курорт.

— Спасибо, я хорошо устроена.

— Так и надо. Полковский это не фунт изюму. Это настоящий моряк.

Видно было, что он с уважением относится к имени Полковского.

Григоренко знал многих моряков на Черном море, Балтике, Севере, Дальнем Востоке. Моряков он любил и всех их считал благородными. На прочих людей смотрел с легким пренебрежением: сухопутные, мол. Это был крепкий старик, лет под семьдесят плешивый, с седыми волосами на висках, со здоровым, красным цветом лица.

— Вам будут приносить обед сюда, — сказал капитан, — и чувствуйте себя как дома. Все будет в порядке.

Потом строго обратился к Володе:

— Чтоб никаких жалоб. Устройте все как надо.

Просидев немного и с деланным интересом выслушав Витю, Григоренко еще раз наказал Володе «проявить заботу», пригласил Веру заходить на мостик и ушел.

— Старик замечательный, — заметил Володя немного погодя, — но страшный консерватор… Верочка, вы не закрывайте каюту, — вдруг попросил он, и в тоне его Вера уловила деланную небрежность.

— А в чем дело? — спросила она, пристально взглянув на Володю, который пробовал упругость матраца койки.

— Да нет, ничего. Вдруг мне захочется прийти поздно.

— Не финтите, — поймала его Вера за руку. — Будет дело?

Няня и дети стали прислушиваться. Володя покраснел.

— Верьте, Верочка, ничего. А ты чего уставился, студент? — напустился он на мальчика.

Вера почувствовала что-то холодное, необыкновенное в его голосе.

— Володя, а можно на палубу? — спросила она.

— Самое лучшее — будьте на палубе побольше.

— Почему, почему? — торопливо спросила Вера.

— Так… Свежий воздух.

Когда он ушел, у Веры осталось смутное беспокойство. Но вскоре оно забылось.

Сам кок принес в каюту вкусный завтрак, а Григоренко прислал детям шоколад. Заходил к ним и Володя. Он притащил кучу марципанов, водил детей на мостик. Два раза Вера видела, как он с матросами возился у шлюпок. Хлопот у Володи становилось, видимо, все больше; и он стал реже заглядывать в их каюту.

Первый день прошел отменно. Не чувствуя никаких лишений и беспокойства, Вера уже стала забывать тревожное предупреждение Володи.

На следующий день утром, после завтрака, Вера с детьми собралась на мостик. Взобравшись по трапу и, подходя к рубке, Вера увидела, как Григоренко размахивал руками, а Володя стоял у руля, потупив голову. Она поняла, что у них что-то случилось, и тихо, стараясь не обратить на себя внимания, спустилась вниз.

Вера угадала. На утренней вахте у Володи произошла стычка с капитаном. Володя, много раз читавший рукопись Полковского, хорошо изучил ее и теперь устанавливал необычный путь пароходу. Сначала он предупреждал всех лоцманов, чтобы держались его курса, но после того как Григоренко два раза отменил его распоряжения, он отклонялся от обычного курса только на своей вахте. Григоренко подстерегал Володю, желая уличить в ослушании. Минут двадцать спустя после начала вахты капитан вошел на мостик, подозрительно посмотрел на Володю, потом взглянул на компас.