В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты - [31]
Р. Л. «А как же с нашими паспортами?»
Станционный комендант: «Ваши паспорта будут прямо переданы комендантом поезда капитану парохода. Вы их получите при отъезде из Або».
Все это было сказано вежливо, но так решительно, что сопротивляться не имело никакого смысла.
Поэтому мы решили сдаться по хорошему и пока ехать в Або. После этого мы отправились в буфет и сели после долгого времени за настоящий обед.
Р. Л., несмотря на плохое настроение духа, обнаружил прямо-таки чудовищный аппетит.
В тот же день вечером мы отправились в Або. С нами ехало большинство швейцарцев. Мы приехали в Або в понедельник, 3-го марта, в 2 ч. дня, и были приняты местным швейцарским консулом. За это время на досуге мы могли основательно обсудить наше положение, весьма запутанное как в практическом, так и в международно-правовом отношении.
Мы знали, что финские власти будут настаивать на нашем немедленном выезде из Финляндии, но так как шведской визы на въезд у нас не было, мы обратились к шведскому консулу в Або с просьбой выдать нам визу здесь или телеграфно испросить ее для нас в Стокгольме, дабы по приезде в Стокгольм виза была бы уже готова. Консул, очень любезно принявший нас, выразил сожаление, что сам визы выдать не может, и заявил, что ответа из Стокгольма можно ждать никак не раньше, чем через неделю. Мы разменяли наши русские деньги в Або и, под давлением обстоятельств, решили предпринять навязанное нам путешествие в Стокгольм.
Во вторник, 4-го марта, в 9 часов вечера мы явились на пароход «Ойгонна» и узнали, что для нас оставлено 4 места в курительном салоне. Незадолго до отплытия парохода на пароход явился финский офицер таможенной стражи, вызвал нас поименно и выдал нам паспорта. Мы покорно сидели в углу курительного салона, как вдруг появился опять офицер таможенной стражи, козырнул по военному и обратился к Р. Л. со следующим вопросом:
«Это вы, господин Р. Л.?»
Р. Л. «Да, это я».
Офицер: «Скажите, профессор Алексей Матвеевич Л., который в прошлом году жил в Усикирко, Ваш брат?»
Р. Л. «Да, он мой брат».
Офицер: «Он ведь русский подданный?»
Р. Л. «Да».
Офицер: «А Вы — австриец?»
Р. Л. «Ну, да. Что же тут такого необыкновенного, что два брата подданные различных государств. Почему это Вас так интересует?»
Офицер: «Меня лично нисколько, но мое начальство этим интересуется».
Офицер таможенной стражи как будто бы удовлетворился полученным ответом, вежливо взял под козырек и вышел из курительного салона.
Резко прогудел сигнал к отплытию. Темная ночь окружала нас. С шумом пробивался пароход через ледяные массы, загромоздившие Абосскую гавань. Наше настроение было подавленное. Немедленно по получении паспортов мы обнаружили, что шведской визы на них не было. Пароход «Ойгонна» был финский, следовательно, являлся финской территорией, поэтому, в случае отказа Швеции впустить нас, мы были бы отправлены обратно в Або с тем же пароходом. Наше положение было далеко не из блестящих. Мы фактически были вынуждены вступить на шведскую территорию без визы на въезд. Возвращение в Финляндию, где финский купец уже успел разоблачить инкогнито Р. Л., без сомнения сопровождалось бы для нас весьма неприятными осложнениями. Конечно, и в Швеции нас ожидали неприятности, но мы надеялись, что они будут не так страшны, как осложнения в Финляндии.
5-го марта, после обеда, в пять часов дня пароход прибыл в Стокгольм. Таможенные чиновники и врач явились на пароход, поверхностно осмотрели пассажиров и разрешили нам после этого сойти на берег. Когда мы предъявили шведскому чиновнику наши паспорта, перед тем как оставить пароход, он обратил внимание на отсутствие на них визы на въезд и весьма оживленно совещался со своим коллегою. Нас все же не задержали и мы с нашим багажом сошли на берег. Мы отправились в скромную гостиницу, находившуюся недалеко от пристани, и переночевали там.
В Стокгольме, прежде всего, необходимо было выяснить наше правовое положение, так как, если бы мы остались при наших паспортах, то Швеция, по всей вероятности, как и Финляндия, потребовала бы от нас, чтобы мы ехали дальше через Копенгаген и Берлин в Вену, где вся наша махинация с паспортами была бы, конечно, обнаружена. Поэтому мы решили немедленно изложить шведским властям чистую правду. Р. Л., однако, настаивал на том, что он, прежде всего, отправиться к своему знакомому русскому консулу Б. в Стокгольме, и обсудит с ним наше положение еще до нашей официальной прописки в полиции. Русский консул Б. находился на своем посту еще в царское время и был оставлен на этом месте Временным Правительством. Советско-русского консульства в то время в Стокгольме не было.
Посещение Р. Л-м русского консула имело для нас весьма неприятные последствия. О закупочных своих поручениях Р. Л. ничего консулу, разумеется, не говорил, но заявил ему, что он решил выбраться из России, так как он отлично знал, что предстоит ему и семье в голоде, холоде и советской обстановке. С этой целью были получены датские консульские паспорта. В революционное время этот шаг не может считаться предосудительным, тем более, что паспорта эти выданы на настоящее имя владельца. Р. Л. просил затем русского консула выдать ему новый русский паспорт на его имя, взамен датского консульского паспорта, и содействовать ему у шведских властей в получении разрешения на проживание в Швеции.
…я счел своим долгом рассказать, каково в действительности положение «спеца», каковы те камни преткновения, кои делают плодотворную работу «спеца» при «советских условиях» фактически невозможною, кои убивают энергию и порыв к работе даже у самых лояльных специалистов, готовых служить России во что бы то ни стало, готовых искренно примириться с существующим строем, готовых закрывать глаза на ту атмосферу невежества и тупоумия, угроз и издевательства, подозрительности и слежки, самодурства и халатности, которая их окружает и с которою им приходится ежедневно и безнадежно бороться.Живой отклик, который моя книга нашла в германской, английской и в зарубежной русской прессе, побуждает меня издать эту книгу и на русском языке, хотя для русского читателя, вероятно, многое в ней и окажется известным.Я в этой книге не намерен ни преподносить научного труда, ни делать какие-либо разоблачения или сообщать сенсационные сведения.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.