В согласии с собой. Книга гордости и стыда - [8]

В итоге матери годами тратят свои нервы и время, пытаясь, к примеру, уложить детей спать, и не понимают, в чем дело. Эта ошибка поправима. Ребенок, не приученный ложиться спать в нормальное для детей время, спокойно научится этому в течение недели, если родители серьезно, но без паники займутся исправлением данной ошибки. Что надо, то надо. Ребенок не станет протестовать против необходимости. Если же налаживанием детского распорядка занимается только мать, потребуется больше времени и сил, ибо ребенку нужно научить своих родителей единодушию. Но если родители начинают обвинять друг друга в огрехах воспитания, процесс затягивается надолго.

Мать, старающаяся стать для ребенка всем, а значит, жертвующая во имя него собой, препятствует его духовному развитию, потому что главный упор она делает на физическое развитие. Так ее учили, и это принято считать правильным. Полагают, что ребенок с самого рождения нуждается в массаже и гимнастике, на деле же поначалу вполне достаточно ежедневных гигиенических процедур. Первейшей необходимостью для малыша является общение. Новорожденный распознает взгляд, обращенный на него, и реагирует на мысль, имеющую к нему отношение. Он открывается навстречу любви, словно цветок навстречу солнечным лучам. Всякий физический контакт, посредством которого пытаются улучшить его самочувствие, является для него чрезмерной суровостью. В порядке самозащиты он цепенеет, впадает в конвульсивно-напряженное состояние. Возможно, таким он появился на свет уже из материнского чрева либо наоборот – вышел из чрева вялым, словно кишка, а значит, преисполненным отчаяния, в соответствии с сиюминутным настроением матери.

Каждый новорожденный любит голос своей матери – этот журчащий ручеек, который успокаивает, расслабляет и вселяет надежду. Без предварительного мысленного и словесного предуведомления не следовало бы начинать физические процедуры даже со здоровыми детьми. Делая массаж испуганному до судорог ребенку и занимаясь с ним гимнастикой, мы причиняем ему лишь вред.

...

Общение с ребенком, а значит,

безусловная любовь к ребенку, а значит,

подход к ребенку без эмоциональных оценок,

снимает вызванную страхом детскую

спастичность лучше всяких физических

процедур.

Уравновешенная мать умеет без суеты распределять свое время между детьми и делами. Ее деловой план на день, составленный как бы мимоходом, включает в себя и детей, которые находят для себя именно то интересное занятие, в котором нуждаются. Материнские дела интересны и увлекательны ровно в той мере, в какой необходимы детям. Такая мать не может сказать о себе, что она – хорошая мать, но и не может сказать, что она – плохая мать. Если попросить ее оценить себя, она смутится. Она просто мать и все. Ее ребенок считает так же, что бы ни болтали окружающие. Такая мать живет сама и дает жить ребенку, будь ребенок крошкой или взрослым человеком.

В старину у матерей не было времени быть хорошими матерями. Все их время уходило на бытие. Ныне же матерям постоянно не хватает времени, чтобы быть настолько хорошими, насколько им хотелось бы. В этом случае бытие все более утрачивает свое предназначение. Разрываясь между возможностями и желаниями, они становятся все более несчастными и, чтобы уберечь детей от подобных же страданий, предпочитают не рожать вовсе. Либо рожают как можно меньше детей. Рождение детей они оставляют тем, кто еще не успел создать для себя подобных проблем.

Так материнство превращается в обязанность. Сегодняшний день вынуждает матерей быть хорошими. Чем сильнее желание матери быть хорошей, тем теснее она срастается с ребенком – словно два деревца, высаженные в одну лунку. Они срастаются корнями и стволами, а кроны глядят каждая в свою сторону. Наступает день, когда деревца начинают тормозить рост друг друга. Они либо чахнут, либо одно начинает подавлять другое. Это значит, что мать губит ребенка, или ребенок губит мать. Вначале глушится качественное, оно же духовное, развитие, а затем и количественное, т. е. физическое, и дерево может погибнуть.

Если мать лишает ребенка тех мгновений, когда он мог бы побыть наедине с собой, а значит – расти человеком, то ребенок неизбежно поступает так же по отношению к матери. Страх утратить человеческий облик вынуждает их отдаляться друг от друга. Ребенок не может никуда пойти, а мать может. Материнская усталость, нервозность и пресыщенность указывают на то, что матери необходимо время, чтобы побыть наедине с собой. Обычно бывает так, что мать хоть и сбегает от ребенка, но спешит к подруге посетовать на свою трудную жизнь и печальную судьбу, чем только усугубляет положение. Жалуясь по многу раз на свою нелегкую участь, женщина взращивает в себе невыносимую печаль.

Между тем няня, оставшаяся с ребенком дома, успевает с ним намаяться, так как ребенок беспокоен. Состояние материнской души проецируется на детскую душу. Так сросшиеся воедино деревца жалуются на боль от ран, когда их одним махом друг от друга отрывают.

В такой ситуации трудно найти помощь, ибо все только и умеют, что советовать, как стать еще лучшей матерью. Выискиваются сглаз и порча, которые затем снимаются, но и это не дает результатов. Измученные молодые матери, которым ребенок дался большим трудом, приходят жаловаться на то, что они не смеют оставаться дома одни с ребенком. Они говорят, что истинную причину не могут открыть никому, так как в ответ услышат: ты плохая мать, у тебя следовало бы отобрать ребенка.