В снежных горах Непала - [48]

Отец иронически фыркнул: — ну, насколько я успел её узнать, твой приказ проигнорируют. А ты, Гала, теперь на работу и с работы будешь ездить со мной. И, прошу тебя, никаких посещений кварталов шудра! Да, кстати. Таши, когда ты будешь в Солу Кхумба, найди там колдуна, Калана. Отец мне сказал, что у него было какое-то нехорошее видение насчёт Маши. Они знакомы, Калан хорошо отзывается о девушке, поэтому и обеспокоился. — Таши внимательно посмотрел на хозяина, о чём-то подумав, качнул головой и встал:

— Анг Ламу, я думаю, вам не нужно тревожить русскую подругу. Празднование Кали Юги происходит, обычно, в южных деревнях. Едва ли вся эта дикость может коснуться Катмаду.

После ухода полицейского хозяева ещё немного посидели в гостиной, обдумывая сказанное им. Перед тем, как идти спать, Сантош сказал: — родители, ваша мечта сбылась: я женюсь. — Отец удивлённо смотрел на него, вскинув брови, а мать тихо улыбнулась:

— всё же ты слишком самоуверен, сынок. Боюсь, Маша тебе откажет.

— Э-э-э… Маша?! — Джайя выглядел обескураженным.

Сантош упрямо вздёрнул подбородок: — пусто попробует! Я её люблю и не собираюсь принимать никаких отказов!

— А она?

В его взгляде появилась неуверенность: — она, кажется, тоже меня любит… — отец усмехнулся, покачал головой и снисходительно хлопнул сына по спине.

* * *

Маша долго лежала с открытыми глазами: — полицейский хотел о чём-то посекретничать. О чём? Может быть, стОит спросить Сантоша? Но удобно ли это? Мало ли, какие у людей существуют тайны, не предназначенные для посторонних ушей! — она вздохнула, подумав, что если будет нужно, Сантош обязательно ей расскажет, а пока она укротит своё любопытство. Сон не шёл. Маша всегда считала себя сильным человеком. С этим были согласны и все, кто её знал. Она была решительной и не боялась ответственности за принятые решения, касалось ли это выбора кофточки, учёбы в аспирантуре или поездки в далёкую экспедицию. Жизнь с безалаберным мужем, а затем, после развода, необходимость самостоятельно определять свой дальнейший путь, забота о дочери лишь ещё больше утвердили её во мнении, что надеяться она может лишь на себя. Но всё же… всё же иногда ей так хотелось на минутку стать слабой, почувствовать поддержку твёрдой мужской руки, спрятать лицо на широкой груди и с облегчением забыть о том, как неласкова бывает жизнь к одинокой женщине.

Но ведь вот он, тот, кому хватит ума и решимости взять на себя её проблемы, кто любит её и кого любит она… Так почему же она готова отказаться от их любви, хотя сердце обливается кровью, а к глазам подступают слёзы? А может быть, дело в том, что уж очень решительно, уверенно и бесцеремонно он ворвался в её жизнь, не желая оставлять ей тропинки к отступлению…?

Она проснулась оттого, что жадные нетерпеливые руки залезли под ночную рубашку. Она чувствовала близко жар горячего тела и, потянувшись, нашла в темноте его губы.

— Я соскучился по тебе, счастье моё! — Сантош целовал её так, как будто они не виделись целую вечность. Обняв его за шею, Маша отвечала не менее жарко. — Я сказал родителям, что мы поженимся. Они давно мечтают, чтобы я, наконец, обзавёлся семьёй, — он хохотнул ей в волосы.

— Сантош… — он приподнялся, облокотившись на локоть, посмотрел ей в лицо. В темноте его глаза горели. Маша хотела сказать ему, что не останется с ним, но струсила и вместо этого спросила: — а ты хорошо видишь ночью? Или только когда находишься в зверином обличье?

Он поцеловал её в кончик носа и сказал: — всегда хорошо вижу. Но ведь ты не это хотела спросить?

Но её порыв уже прошёл, и она малодушно решила, что скажет ему своём отъезде, но чуть позже: — я хотела спросить, что вам рассказал Таши?

Она услышала, как он тяжело вздохнул: — так, всякие домыслы и предположения, касательно древних обрядов. Не хочу забивать тебе голову, хоть ты и этнограф. Со временем ты всё узнаешь сама. Если тебе будет интересно, конечно, — помолчав, добавил: — только прошу, не ходи никуда одна. Если что-то нужно — скажи мне, вместе сходим. Обещаешь? — Он потёрся губами о её губы, языком проник в рот. Маше стало не до разговоров. Она взъерошила волосы у него на затылке, с наслаждением ощутив на себе тяжесть его тела…

* * *

Через два дня провожали Таши и Анг Ламу. Маша чувствовала себя неловко. Расходы семьи Пракаш Малла по спасению участников российской этнографической экспедиции приближались, по её прикидкам, к пятидесяти тысячам рупий. Она понимала, что у профессора на счёте нет таких денег и гадала, как же они станут расплачиваться с друзьями. Но положение было безвыходным. Мало того, что требовалось оплатить услуги проводника и носильщика — нужно было купить множество необходимых вещей взамен погибших под лавиной. Сейчас Маша удивлялась, как они с Анг Ламу смогли пройти по горам, имея столь скудную экипировку, которой их смог снабдить господин Ари. Конечно, шерпы и проводники всегда имели свои спальные мешки, примусы или спиртовки, тёплую одежду и посуду. Но, если у Таши всё это было, то у Анг Ламу имелся только потрёпанный спальник. Её старая и изрядно поношенная тёплая куртка совершенно не годилась для путешествия. Кроме того, запас необходимых продуктов тоже стоил недёшево. Сгорая от стыда, Маша попыталась поговорить о грядущих расчётах с Галиной Николаевной, но та лишь отмахнулась: — не заморачивайтесь этим, Маша! Не такие уж и большие деньги на всё это требуются. Сможет ваш профессор рассчитаться — мы не откажемся, а нет — так переживём, невелика потеря! — Всё же Маша скрупулёзно записала стоимость всего, что было закуплено.