В снежных горах Непала - [10]

Маше показалось неправильным сообщать первому встречному о цели экспедиции, о чём она и сказала Вольдемару, когда они возвращались к дому, где остановились. Он отмахнулся: — не выдумывай, Мария! Профессор же не предупреждал, что это секрет! Классный парень, европеец, много видел и много знает. Видно, что настоящий учёный, не чета нашему Марку, который упёрся, как баран, в свою Солу Кхумбу и слышать больше ни о чём не хочет. — Маше было неприятно слышать, с каким пренебрежением Вольдемар говорит о профессоре, но она знала, что спорить с ним бесполезно.

Глава 4

Нельзя сказать, чтобы Маша скучала эти дни. Вместе с Анритой она ходила за водой на реку и, пыхтя, тащила пластиковое ведро, поднимаясь в гору по вырубленным в ней каменным замшелым ступеням.

В один из дней младшие дети отправились в лес за топливом. Маше было любопытно, как они его добывают, и она присоединилась к ним. Идти пришлось далеко, на её взгляд, не менее пяти километров по долине вдоль течения реки. С краю, ближе к деревне, лес был уже вырублен, но дальше простирались непроходимые заросли бамбука, палисандрового дерева с красивой розовой древесиной, древовидный папоротник, разнообразные акации и обычные берёзы и ольхи. Машу поразили огромные бабочки невиданных расцветок, порхающие по рододендронам и орхидеям. Множество птиц перелетали с ветки на ветку, в зарослях кто-то шумно возился и вздыхал, и дети потянули Машу в сторону.

Ребятишки громко перекликались, смеялись, их голые пятки мелькали в кустах, покрытых крупными цветами. Вскоре все они, выстроившись гуськом, направились по тропе в деревню. У каждого за спиной висела вязанка хвороста, бывшая больше самого носильщика. Маша постаралась не ударить в грязь лицом и тоже набрала сухих веток и кусок розового дерева. К сожалению, её вязанка вскоре рассыпалась, стоило ей сделать несколько шагов по тропинке. Малышня, галдя и смеясь, окружила её, споро увязала хворост обратно, помогла взгромоздить его на спину.

По поручению профессора, она закупила у местных жителей сушёное мясо, она не поняла, чьё оно. Кажется, это был як. Тонкие полоски мяса по крепости не уступали камню, тем не менее, Маша набила ими большой рюкзак.

Почти каждый день она приходила на окраину деревни, к молитвенным барабанам. Она крутила их и прислушивалась к тихому шуршанию. Внутри каждого барабана — написанная на бумаге мантра. Считается, что каждый оборот барабана приравнивается к одному прочтению мантры. Ей нравились непальцы, их религия — смесь индуизма и буддизма. Незлобливые, доброжелательные и приветливые люди, философски относящиеся к тяготам, составляющим всю их жизнь.

Вольдемар целыми днями пропадал в компании англичанина. По вечерам он воодушевлённо рассказывал Маше о путешествиях Джима Корнера, его изысканиях и научных исследованиях. Кажется, он завидовал ему. Маша тихо радовалась, что Вольдемар оставил её в покое, но иногда она ловила на себе его задумчивый взгляд. Тогда она хмурилась и отворачивалась.

Профессор много общался с мужчинами Кагбени и, кажется, пользовался у них большим уважением.

В конце концов, ожидание закончилось, и однажды утром на веранду дома Тхакали поднялся непалец лет пятидесяти, как и все они, невысокий, щуплый, черноволосый, с лицом, обожжённым высокогорным солнцем. Это и был Ашвин.

По просьбе профессора Сиккима вынесла на веранду кружки с чаем, обильно сдобрив его маслом яка, мускатным орехом и красным перцем.

Ашвин говорил по-английски, много улыбался, легко и заразительно смеялся над собственными немудрёными шутками. В отличие от Таши, ничего не имел против женщины в составе экспедиции и сразу же согласился провести учёных в Солу Кхумбу. Он, также, обещал предоставить двоих шерпов-носильщиков. Чуть позднее подошёл Вольдемар, присел за низенький столик рядом с Машей. Ей показалось, что он передумал оставаться в Кагбени. По крайней мере, он дотошно выспрашивал о маршруте и посетовал, что с каблука левого ботинка отвалились трикони[2]. Отправляться решили на следующее утро.

Глава 5

Остановившись, чтобы перевести дух, Маша оглянулась на покинутую ими деревню. Отсюда, со склона горы, игрушечные домики Кагбени, окружающие её заплатки полей кукурузы и пшеницы, яркие пятна цветущих рододендронов, извилистая нитка реки казались нереальными, нарисованными неуверенной детской рукой. Он вздохнула. Впереди высились мрачные утёсы, покрытые ледниками и шапками вечных снегов. Правда, Ашвин уверил её, что им не придётся карабкаться на ледники и преодолевать неприступные вершины. В Солу Кхумбу вполне можно добраться по тропе. И хотя её нельзя назвать удобной, всё же она приведёт их к горе Лангтаг, а там и до Солу Кхумбу недалеко.

Маше нравился их новый проводник. Он охотно отвечал на вопросы, рассказывал о себе, много улыбался и старался всячески облегчить жизнь путешественникам. Шерпы тоже не хмурились и не отворачивались, но их улыбки ничего не значили, потому что Маша не знала непали, а они не говорили по-английски. Всё же вид приветливых лиц действовал на неё успокаивающе. Кстати, одним из носильщиков была женщина. Она ничем не отличалась от мужчин и спокойно несла на спине немалый груз. Обнаружив, кем является худенький носильщик с узким морщинистым лицом, профессор заволновался и отважно предложил взять у неё часть груза. Женщина рассмеялась и что-то ответила ему, отчего он смутился и покачал головой. Вечером, когда экспедиция встала на ночёвку, профессор сказал, что женщина предложила ещё и его нести, когда он устанет. Всё же путешественники чувствовали себя неловко. Наконец, профессор не выдержал и, отозвав в сторонку Ашвина поделился с ним своими сомнениями. Маша и Вольдемар наблюдали, как проводник что-то сказал, легкомысленно отмахнулся и, улыбаясь, вернулся к шерпам. Подошедший Марк Авдеевич задумчиво сказал: — Анг Ламу — настоящая представительница племени шерпов. Их женщины носят поклажи, достигающие двух третей собственного веса. Зачастую они нанимаются носильщиками.