В сложном полете - [18]

СТРЕЛЬБЫ

Сразу же после праздников на аэродроме на весь городок загудели двигатели. Начались полеты с курсантами-выпускниками первых двух рот — завершение летной программы. Круглые сутки друг за другом взлетают и садятся самолеты. С пяти утра в понедельник начинается рев — летают в три смены — и лишь в субботу вечером смолкает, словно кто выключает непрерывно воющую сирену. Благостная тишина стоит в воскресенье…

Прекрасно взлетают самолеты. Дух захватывает. Таща за собой длинные клубастые завесы пыли, машины устремляются вперед, с каждым мгновением набирая скорость. Приподняв хвост, словно вытянувшись, пузатый Е-7 становится стройным и довольно красиво отрывается от земли.

Мощно и грозно взлетают «35-е». «Гончие собаки» — я их прозвал. Нам с 4-го этажа это чудесно видно. Двухкилевые, с верхнерасположенными короткими обрубленными крыльями — фюзеляж и двигатели висят под ними — бомбардировщики, будто припав носом к земле, с надсадным сверляще-оглушительным гулом бросаются со старта. Секунда и, задрав прозрачный нос, мчатся на двух основных колесах. Вторая и, словно оттолкнувшись от земли, взмывают в необъятное небо и черточкой, точкой исчезают вдали.

Вот так-то! Так бы и сел в кабину и улетел! Но ничего, дождемся и мы своего срока! И мы поведем за горизонт боевые машины!.. А пока что наши дела более прозаические — вовсю готовимся в караул…

Событие! — бросали гранаты. И не какие-нибудь учебные болванки, а самые настоящие, боевые РГ-42! Потрясающая картина! Около полудня были в тире. Прошли по склону вала и очутились у его трапециевидного торца. Широченный же он. Метров 20, не меньше.

Умаркин показал мишень — котловинку и отвел в сторону к другой яме.

— Отсюда будем кидать, — ткнул пальцем. — По двое будете приходить с места расположения отделения.

Отведя в сторону еще метров на пятьдесят, приказал:

— Ложись!

И вот видим, как летит, кувыркаясь, граната. Шмякается о землю и вдруг в том месте возникает косматый черный веер с желто-красно-коричневой сердцевиной. Сухой, громкий треск, похожий на треск разрываемой ткани, бьет по ушам.

Привстав на локтях, поднимаем головы. Глаза блестят, рты растянуты в улыбке.

Дымок курится над ложбинкой…

Стреляли. Выбил девятку, десятку и восьмерку! Мог бы лучше, если бы Митька не выстрелил на миг раньше в последний раз. Стеганул по уху так, что вздрогнул, рванул крючок и пуля ушла выше. Вот если бы чем-то уши закрыть, можно бы садить в яблочко! А так боишься соседа…

Вострик выбил две десятки и девятку. А Павел так целых три! Чемпион отделения и роты! Подвели только Середин с Казанцевым — «суворовцем». Колька неимоверно боится выстрела, дрожит, как заяц перед волком, и глаза закрывает.

— В самолете нет автоматов! — сходу оправдался. И что за привычка обманывать себя, замазывать свои недостатки?! Середин целится добросовестно и глаз не закрывает, а пули идут в белый свет.

— И чтой-та я так стреляю? — удивляется, разводя руками.

— Рвет спуск, — говорит Умаркин, но Женька не сознается.

КАРАУЛ

И вот наступил «караульный день». Занимались до 12-ти. Обед, краткий отдых, подготовка. Построение за построением. И наконец в походном строю — автоматы на ремне, скатки через плечо, противогазы на боку — двинулись со двора.

На строевом плацу развод караулов и нарядов училища. Как легко все же идется под марш мимо дежурного по училищу. Ноги сами так и шагают, будто летишь на крыльях. А какая гордость и радость распирают тебя!

Умные давно заметили опьяняющее воздействие музыки, ее свойство управлять массами, подчинять их себе. Поэтому с древнейших времен в войсках создали оркестры, под грохот которых воины бесстрашно бросались в бой. Не случайно и психические атаки всегда проходили под музыку…

Но вот смолк оркестр и сразу исчезли возвышенные чувства. И охватили самые будничные: до жжения трет шею скатка, оттягивает плечо автомат, бьет по боку противогаз. Да еще солнце жарит по-летнему — спина взмокла. Уж поскорей бы дойти до караула. Еще не приступили к охране, а уже устали и можно бы в казарму. Но чу! Хватит! Вовсе не так плоха жизнь. Что это за солдат, который не был в карауле?! Не выполнял боевой задачи?!

Быть лентяем, слабым, глупым человеком каждый может. Для этого никаких усилий не надо. А вот быть Человеком! — тяжело.

Именно из-за этого и хочется им быть… Так что караул — это прекрасно! Это испытание на прочность в мирное время. Этим можно гордиться и рассказывать. Даже в Среднегорск Любе написать. А как бы хотелось Лильке домой, но она против. Не ответила же Вострику!.. Жаль — нет любимой. А как хочется любить и быть любимым! Но это не для меня. Я не из тех, которых любят, в которых влюбляются. Намного легче и веселей служить, если бы она была и ждала, а то всегда один, всегда. Не с кем помечтать, поделиться радостями и горестями…

В оградке караульного домика — «старики». Улыбаются, глазея на нас. Не успели поставить оружие в пирамиды, осмотреть комнату отдыха с двухъярусными черными нарами, как новая команда вытолкнула меня во двор…

Зарядив оружие, направляемся на посты. После замены часового на техскладах идем на следующий, кажется, мой пост. И снова прием поста повторяется. Но теперь уже я с разводящим и старым часовым ходим по стоянке от самолета к самолету, внимательно проверяя их опечатку. Это почему-то не нравится старому часовому. Он презрительно-негодующе смотрит на меня, цедит сквозь зубы: