В сложном полете - [139]

— А если они врежут из пулеметов?

— Не должны! — успокаивал Вадов. — Им не видно. Мы же в лучах солнца.

Приблизились еще к группе.

— Ну, теперь-то видите, товарищ полковник? — не унимался Павел.

— Знаков не вижу, — как обычно, спокойно ответил Вадов.

— Да зачем знаки?.. Крылья-то обрубленные! А у «илов» закругленные. Да и хвост не такой!.. Что будем делать, товарищ полковник? Может, сообщить по радио, пусть вышлют истребителей!..

— А ведь, пожалуй, ты прав, — наконец-то согласился Вадов. Хотя он никогда не боялся признавать правоту других. — Вот сейчас и я вижу — крылья-то вражьи…

— Может, доложить на КП? Вызвать перехватчиков?!.

— Перехватчиков? — переспросил Вадов. — А если те не успеют? И фашисты отбомбятся по цели?

Вадов мучительно размышлял. Неожиданно урок обучения Засыпкина превратился в опаснейшую ситуацию, требующую немедленных действий.

Вадову не раз приходилось слышать, что в дымном фронтовом небе встречались противники — отдельные бомбардировщики и даже целые группы, следовавшие по своим маршрутам, но в бой не вступали.

— Не успеют, не успеют, — машинально повторял он.

— Конечно, не успеют! А знаете, товарищ полковник, — Павел замялся на секунду, точно взвешивая, не сказать бы глупость. — А если мы их атакуем, как истребители?..

— Как это — атакуем?

— А очень просто! Мы без бомб! Они с бомбами! Значит, мы маневреннее. Потом, мы же скоростные — они тихоходы! Далее, носовое вооружение у нас сверхмощное, а по боковым — стрелки ударят! Свалимся внезапно сверху! Успех обеспечен!.. Вначале ударим по задним, потом проскочим в середку! Пусть тогда стреляют — себя перестреляют!..

— Внимание, экипаж! Сейчас атакуем «юнкерсов»! Радисту бить по правому ближнему! Стрелку — по левому! Как поняли? Прием?..

— Поняли! — эхом откликнулись стрелки.

— Стрелять по моей команде! Стрелять по моей команде!

Последнюю фразу Вадов сказал дважды не случайно. Все же полностью он не был уверен, что это «юнкерсы». Поэтому решил открыть огонь только тогда, когда увидит паучьи знаки на хвостах.

Плавно отжав штурвал, Вадов перевел бомбардировщик в крутое планирование, прицеливаясь носом в замыкающего серединного фашиста.

Павел по инерции завис и чуть было не опрокинулся, но успел ухватиться за рукоятки пулемета и, припав к нему, навел на «юнкерс».

На глазах росла девятка. Из малюсеньких бомбардировщики превращались в грозные, нагруженные бомбами боевые машины. Сомнения исчезли — черно-бело-желтые кресты сияли на плоскостях.

Все спокойно. «Юнкерсы» все дальше и дальше плывут на северо-восток, не подозревая, что через секунды на них обрушится удар. Не видят фашистские стрелки, что на них мчится самолет, потому что Вадов подобрал угол планирования примерно равный высоте солнца.

У Вадова в считанные секунды окончательно созрел план боя.

До «юнкерсов» оставалось метров двести, когда Вадов скомандовал:

— По фашистским гадам!.. Огонь!

И враз брызнули из самолета огнистые линии. Спереди несколько искристых дорожек протянулись к «лаптежнику». Тот запереваливался с крыла на крыло, задымился длинными черными косами, вспыхнул желтым неярким пламенем и вывалился из строя.

Вадов хотел было довернуть, чтобы ударить по следующему бомбовозу, но не успел и оказался почти рядом с левым «юнкерсом», заняв место сбитого самолета. Взглянув в сторону, он увидел кабину пилота, его изумленное повернутое лицо. Гитлеровцу было чему изумляться. Такое раз в жизни бывает!..

Спасаясь от огня советского бомбардировщика, немец шарахнулся вниз и влево, налезая на другие «юнкерсы». Те, в свою очередь, тоже шарахнулись — одна сторона клина распалась. Зато с правой стороны по самолету ударили из пулеметов.

Вадов, дав газ, нырнул вниз, под брюхо «юнкерсам». Это спасло самолет: обзор нижней полусферы с «Ю-87» плохой, и фашистские стрелки потеряли советский бомбардировщик.

— Огонь, по ведущему, штурман! Стрелкам бить по ближним самолетам! Выровняв машину метрах в 60 ниже строя, Вадов огляделся. Левые «юнкерсы», видимо, посчитав, что на них напали истребители, разошлись кто куда, поспешно сбрасывая бомбы и поворачивая назад. Вдали на земле догорали обломки сбитого бомбардировщика. Вверху над самой головой висели брюхатые туши вражеских самолетов. Необычно и непривычно было видеть их выпущенные, неубирающиеся «ноги» — шасси, колеса которых закрыты обтекателями. Лапами хищных птиц казались они. Хотя разве «юнкерсы» не хищники?..

«Юнкерсы» колышутся, точно бревна на волнах. Вверх — вниз, вверх — вниз. Видно, молодые, «зеленые» летчики пилотировали их.

«Если сбить ведущего — строй рассыплется», — эта мысль сверлила мозг Вадова.

— Товарищ полковник! Я не могу стрелять по переднему! — кричит Павел. — Задерите нос!..

— Задираю! Готовься! — Вадов, потянув штурвал, перевел самолет в набор высоты, целясь им в ведущего. Но бомбардировщик не истребитель, вертикально его не поставишь. Больше позволенного (в зависимости от мощности двигателей и аэродинамики машины) нос не поднимешь. Иначе — сваливание на крыло и даже срыв в штопор… Что же делать?..

Вадов чертыхнулся от злости. При таком положении, чтобы открыть огонь из передних пулеметов, необходимо отстать от строя, чем выдашь себя, до и под огонь вражеских стрелков попадешь. Выход один: