В сладостном плену - [2]

Скрип от стула, отодвигаемого Бретаной от дубового, поставленного на козлы стола, привлек внимание Эдуарда. — Я устала, сэр, и хотела бы пройти к себе в комнату. Думаю, что вы можете продолжить и без меня. — Она очень надеялась на то, что ее не будут больше заставлять участвовать в этой фальшивой комедии торжества.

— Как хочешь, все равно, скоро мы с тобой будем делить одну спальню.

Напоминание о предстоящей физической близости, на которую она обрекла себя, вызвало у Бретаны чувства горечи и страдания. «Как я это вынесу?»— подумала она. Затем, кивнув на прощание и миновав свору охотничьих собак Эдуарда, она поспешила к каменному основанию крутой лестницы центральной башни замка.

Перебирая в мыслях то, что внесло бы успокоение в ее смятенную душу, Бретана восстановила в памяти события, которые заставили ее пойти на это тяжелое соглашение.

Глендонвик — вот в чем дело, и важно только это. Она все решила для себя, и назад пути уже нет.

Тяжелая дубовая дверь в спальне Бретаны с грохотом распахнулась, как бы обозначив собой резкую границу между миром сновидений и пока еще туманно воспринимаемой реальностью. Инстинктивно она выпрямилась в постели, раздвинула великолепные складки толстого полога из дамасской ткани и, слегка склонившись, посмотрела в сторону открытой двери. Поджав под себя колени, Бретана голой спиной прислонилась к холодной деревянной панели комнаты, а затем быстрым движением собрала меховые покрывала и завернулась в них, пытаясь защититься от ранней утренней прохлады.

Ее обрамленные темными ресницами глаза цвета аметиста, еще за мгновение до этого сомкнутые в спокойном сне, теперь тревожно расширились и застыли в напряжении, пытаясь лучше разглядеть огромную фигуру, скрытую в тени за массивной дверной рамой. От вида ужасного незнакомца сердце и дыхание Бретаны чуть не остановилось, и, хотя она от страха к тому же почти лишилась дара речи, все же у нее нашлось сил чуть слышно спросить:

— Кто это?

Ответа от рослого посетителя не последовало. Вместо этого он медленно и осторожно прошел из темного коридора в комнату, скупо освещенную отблесками огня не погасшего с ночи очага. Бретана еще больше напрягла зрение и на этот раз смогла различить хоть что-то в незнакомце — его гигантский рост. Наконец она судорожно вздрогнула, поняв, что это был скандинав.

От ужаса дыхание девушки мгновенно участилось, и она широко открытыми глазами впилась в хорошо видный теперь конический шлем и кольчугу незнакомца, частично скрытую под его широким плащом кроваво-красного цвета. Неожиданно вспыхнувшие в очаге угольки высветили на этот раз полированную рукоять меча викинга.

Вид оружия мгновенно вызвал в памяти Бретаны острое воспоминание о последней осаде замка скандинавами, о чем она тщетно старалась забыть в течение целых семи лет. Пока прошлое и настоящее сливалось в одну чудовищную картину, Бретана по-прежнему с отчаянием всматривалась в скандинава.

Едва заметная улыбка скользнула по лицу викинга, который не мог оставаться равнодушным к точеной фигурке девушки и ее голых плеч. Глядя на груди Бретаны, бурно вздымавшиеся от страха, он, видимо, остался очень доволен тем, что увидел.

В ее памяти всплыли отчетливые и давние воспоминания об этих грабителях, и она почувствовала себя как человек, на открытые раны которого сыплют соль. Тот злополучный набег был жестоким и внезапным, а его смертоносными спутниками стали стаи птиц, которые несли под своими крыльями огненное опустошение. Хотя деревянные стены Глендонвика загорались как сухой хворост, его защитники вступили с неприятелем в яростную и обреченную на неудачу битву. Эйлин, мать Бретаны, была лишь одной из тех саксонских жертв, которые в тот день пали под мечами скандинавов. Бретана подумала о том, что ей, может быть, придется сегодня разделить ту же участь.

— Доброе утро, миледи. Прошу одеться потеплее, так как нам предстоит длительное путешествие.

Эти слова оказались для Бретаны полной неожиданностью.

Удивление от того, что незнакомец знает явно чужой для него язык, быстро сменилось пониманием смысла четко произнесенных им слов. Подобно острой стреле они пронзили ее взбудораженный ум — он собирался взять ее с собой.

Бретана хорошо понимала, что любое проявление охватившего ее страха только добавит сил противнику, сводя на нет и без того ничтожный шанс на спасение. «Ему не одолеть меня», — подумала она, отгоняя от себя мысль о столь явной для нее опасности.

С выражением уверенности, скрывавшей ее внутренний трепет, Бретана прижалась обнаженной спиной к холодным дубовым панелям. Взяв себя в руки, она наконец спросила:

— Что тебе от меня надо?

— Поговорим об этом потом, — резко сказал он, Бретана понимала, что это был приказ, а не просьба. Торгуя неторопливо наклонился над украшенным деревянной резьбой сундуком, на котором лежало ее нижнее белье. Он выхватил из кучи вещей рубашку цвета шафрана и бросил ее на колени Бретаны.

Уверенные действия и твердый голос Торгуна явно говорили о том, что уговаривать он никого не собирается, и она была уже готова подчиниться. Внезапно ее пронзила мысль, что в страхе не сделала ни малейшей попытки никого позвать на помощь. Есть же хоть кто-то рядом, чтобы спасти ее?!