В синих квадратах моря - [12]

— Мог бы и не приходить, — вспыхнула Таня.

— Служба, Танюша…

— У вас, мужиков, всегда предлоги находятся.

Теперь она жалела об этом. Похоже, что Игорь и вправду честный парень. Ему можно довериться. В садик за сыном пошел. Небось, дома опять кораблики стругают из дерева.

Еще издали Таня увидела в окне свет. Поднялась на крыльцо, облокотилась на гладкие деревянные перила. До ее слуха доносились спокойный бас Игоря и тенорок Феди.

— Дядя Игорь, ты машину мне купишь?

— Куплю. А слушаться меня будешь?

Затаив дыхание, Таня прижалась к двери, но, как назло, во дворе соседка загромыхала ведрами. Тогда она открыла дверь и вошла в комнату. Игорь встал.

— А я уже тут…

Она повесила на вешалку пальто, обернулась, и он увидел, как рассыпались слабо заплетенные косы.

— Сынок, ты что делаешь?

— Слушаю музыку. Дядя Игорь мне приемник сделал, ох и орет, как наш папка.

Таня заколола волосы шпилькой и устало опустилась на диван.

— Умаялась?

Она только кивнула.

Игорь смотрел на Таню и ему казалось, что лицо ее сегодня точно такое же, как и тогда — осунувшееся, напряженное, полное тревоги и недоумения. Странно, что приглянулось ему в испуганной, растерянной женщине? Именно тогда…

В полдень корабль застопорил ход на траверзе у мыса Заречный. Зыбко качнувшись на волне, шлюпка ходко уткнулась носом в пологий берег. Крылов с переносной радиостанцией выпрыгнул на сушу. Скоро высадятся артиллеристы соседнего корабля, надо спешить.

Стоял воскресный день. Солнце щедро отдавало земле свое тепло. В густо-синем небе плыли островки белых туч. Крылов спустился к ручью и пошел низиной, усеянной спелой морошкой. Казалось, кто-то расстелил здесь огромный желтый ковер. Женщины собирали ягоды. У дороги стояли машины.

Вот и заданный квадрат. Игорь привычно установил рацию. Включил приемник. Наушники захлебывались от писка. Тысячи радиостанций, излучая свои позывные, перекликались в эфире, словно спорили о чем-то. Слышалась музыка. Но вот Крылов уловил тихий голос корабельного радиста:

— «Искра», я— «Звезда», как меня слышите? Прием.

Крылов отозвался: слышит. отлично и готов корректировать огонь. С корабля ответили — ждать.

Игорь закурил. И вдруг он услышал отчаянный крик. Прислушался. Крик повторился, голос просил, требовал, умолял. Крылов вышел из-за укрытия, и то, что увидел, поразило его. Неподалеку в болоте тонула женщина. Он включил микрофон и коротко передал на корабль:

— «Звезда», я — «Искра», пока не работайте!

Свернул рацию и бегом к ручью. Женщину засосало уже наполовину. Она хваталась руками за кустики морошки, они обрывались, она вновь ловила их, запрокидывая назад голову. Увидев матроса, крикнула:

— Спасите!

Игорь растерянно смотрел на нее. Нет ни веревки, ни бревна. Хотя бы попался завалящий кустик березы или можжевельника. Игорь упал на живот и пополз к женщине по-пластунски, нащупывая руками кочки. Она уже близко, еще рывок — и он подаст ей руку. Неожиданно под Крыловым что-то рухнуло, и сам он стал погружаться в зеленое месиво. Трясина, не доползти! Игорь рванулся назад. И вдруг его осенило — антенна! Он мигом достал из рации медный шнур, размотал его и бросил женщине. Она крепко зажала конец медного канатика. Упершись ногами в кочки, Игорь потянул его на себя. Но женщина выронила провод. Тогда Крылов сделал петлю и снова бросил ей.

— Накиньте на себя через голову! Вот так…

Крылов подхватил ее на руки и перенес на сухое место. Она лежала возле него и, казалось, не дышала. Лицо желтое, как воск. Он положил ей под голову свою бескозырку. Женщина открыла глаза и пристально смотрела на Игоря, будто старалась до мельчайших подробностей запомнить его лицо, серые глаза. Ему даже стало неловко. Он мигом намочил в ручье свой платок, промыл ей царапину на плече. Она прошептала запекшимися губами:

— У дороги машина, сынок там…

К ним, размахивая корзинками, уже бежали люди, и с ними мальчик лет пяти. Он прижался к матери и жалобно заплакал. Крылов взвалил на плечи рацию и — в укрытие: скоро начнутся стрельбы. Натянул антенну, включил приемник. В наушниках услышал лишь обрывок фразы:

— Я — «Звезда», вахту закрываю.

Игорь запросил корабль, но ему уже никто не ответил. «Прохлопал…» — У матроса заныло сердце.

Поздно вечером Крылов вернулся на корабль усталый и разбитый. Море сонно плескалось у борта. У орудийной башни кто-то курил. Потом огонек запрыгал. Подошедший тихо спросил:

— Крылов?

Это Симаков. Что ему надо?

— Тебя мичман ждет. Гончар голос надорвал, а ты — молчок. Ягодки собирал? — подкузьмил Федор.

— Иди к черту! — оборвал его Крылов. — А то я за себя в данный момент не отвечаю!

…Зубравин курил, хотя в каюте было и без того душно. Глаза его блестели, а лицо было холодным и неприступным. Длинными жилистыми пальцами он смял в пепельнице окурок:

— Ну, артист, что делать с вами? Стрельбам «отбой» дали, а то бы чепе. Чего молчите?

— Так случилось, — тихо отозвался Игорь.

— А где бескозырка?

— Потерял.

— Ага. Ну вот что, меня не обманешь. Вместо вахты, небось, ягодки жевал? Надоело миндальничать — месяц без берега!

В пятницу по телевидению передавали концерт художественной самодеятельности. В кубрике — битком народу. Крылов тоже сидел здесь, но мысли его были там, У далекой сопки. Кто она, эта женщина?..