В шаге от рубежа - [54]

Конечно же, Клейс был уверен, что вино с травой – просто оправдание завсегдатая трактиров, но к методу Аквуена прибегнул как к последнему из известных. После очередного утомительного дня, проведённого с просителями, он нуждался в любом рецепте. На удивление, рыцарь оказался бесспорно прав – так хорошо регент не спал уже долгие циклы, а то и сезоны. Быть может, сказалось решение править жёсткой рукой, перестав юлить и изворачиваться, но тем не менее даже аппетит вернулся, и, на радость слуги, днём регент с удовольствием уплетал блюда, которые ему принесли, а не вяло ковырял в тарелке, не отрываясь от чтения писем.

Поэтому, когда прибыла леди Шау и Серые рыцари, регент встретил их в приподнятом настроении. Хоть Форест был не обязан, но стоило Лоудбелл появиться в дверях, он поднялся на ноги.

– Ваше Высочество. – Светловолосый мужчина с четырьмя уродливыми длинными и толстыми полосами шрамов на лице опустился на колени перед ступенями, ведущими к тронам. Его братья уже произнесли приветственные слова, поклонились, как полагалось, и отступили, а он рвался говорить и склоняться. – Прежде чем леди Лоудбелл будет вынуждена просить у вас прощения за своё поведение, позвольте мне поведать вам о том, что мы увидели.

– Сир Дэаль Бескорыстный, – Клейс кивнул, чтобы рыцарь поднялся, – из Серого Братства, насколько я помню. Что ж, я не собирался судить леди прямо здесь и сейчас, но раз вы изъявили желание… И будьте любезны, придвиньте для леди Лоудбелл скамью – негоже мужчине сидеть, когда женщина стоит.

Дэаль и его приятель передвинули длинную скамью с высокой деревянной спинкой, на которой красовались выгравированные гербы Старскаев. Шау послушно села, не переспрашивая.

– Ваше Высочество, мы своими глазами видели подтверждение слов леди Лоудбелл! Недостроенный замок, подвалы и те собачьи клетки… Там держали людей и те тела, и это ужасно, я бы…

– Сир Дэаль, какие бы эмоции ни одолевали вас, сейчас они без надобности. – Прибывший и представить себе не мог, как говорил бы с ним Форест, если бы ни совет Аквуена. Выспавшийся второй человек Ферстленда был терпелив. – Прошу вас, начните сначала.

– Да-да, разумеется, Ваше Высочество, прошу простить меня! Мы с братьями возвращались из Цитадели – проверяли, как проживают крестьяне в тех краях, и проведывали лекарей по вашему приказу…

Кайрус

Место палача – площадь.

Кому-то милее городская, кому-то – деревенская, есть те, кто ездит из поселения в поселение, куда отправит лорд-правитель, но чаще встречаются те, кто поколениями живёт в одном и том же доме и окропляет кровью своё оружие каждый раз на одном и том же помосте.

Палачей не берут с собой в военные походы, там и без них есть кому убивать. Во время сражений и тем более после них дела до справедливого суда никому нет, а правосудие вершится сильнейшим прямо там же, не сходя с места. Порой, когда победители хотят показать себя с наилучшей стороны пред народом и выступить в роли добродетельного спасителя, пленных доводят до ближайшего города и сдают проживающим там палачам. Суд проходит быстро, а результат известен заранее, и тогда вся работа мастера верёвки и топора сводится лишь к быстрому достижению единственной цели – признанию его подопечными собственной вины.

Бывает, что палачам требуется добиться также признания в иных грехах, а случается, что необходимо, напротив, смиренное принятие любой участи. Чаще всего для этого используются двузубцы молчания – пренеприятнейшие приспособления в виде кожаного ошейника, от которого в обе стороны расходятся вилки с двумя острозаточенными зубцами. Те упираются в подбородок и основание шеи таким образом, что стоит только осуждённому попытаться открыть рот, как металлические иглы начинают впиваться в кожу и плоть, вызывая мучительную боль и вынуждая молчать. Население Ферстленда, от простого землепашца до короля, предпочитает обходиться без похожих приборов за столом, чтобы не навлекать на себя беды.

В мирные походы, нацеленные на распространение благостей или осуществляемые ради праздника или высшей цели – паломничества, свадьбы или пира, – палачам также путь заказан. Карающей длани нет места среди простолюдинов, нет места среди рыцарей и лекарей и, уж тем более, среди лордов и их отпрысков. Королям и подавно нельзя появляться рядом с Кайрусом и его братьями, чтобы люди ни в коем случае не задумались о том, что правители могут быть смертны и тем более оказаться на эшафоте.

Это положение дел устраивало не всех – очень часто в юношеском возрасте будущие палачи противились своему призванию. Это происходило по разным причинам – кто-то был слаб телом и понимал, что не справится с обязанностями, кто-то влюблялся в деву, которую никогда бы не отдали в жёны такому человеку, но большая часть страдала от малодушия и боялась человеческого осуждения, яростной толпы, мести и проклятий. Кайрус относился поначалу к последней группе, но довольно быстро смирился со своей судьбой. Сначала он привык, а после полюбил ремесло.

Королевский палач не получал удовольствия, причиняя боль другим людям, но и не испытывал из-за этого мук совести. Порой он задавал себе вопрос, на том ли месте находится и не совершил ли он ошибки, когда выбирал путь. Или скорее, учитывая семью, в которой он родился, – не ошибся ли, когда принимал путь. Повзрослев, Кайрус стал встречать многих людей, не знавших своего истинного предназначения и страдавших от этого. У палача же была работа, место в жизни и смысл существования. Он понимал, что его ждёт, и обучал своих детей всему, что знал.