В сетях шпионажа - [33]

Он сразу вспомнил, что незадолго до этого рассказывал ему немецкий военно-морской атташе: два броненосца, составлявших основное ядро норвежских военно-морских сил, покинули военно-морскую базу Хортен и ушли в неизвестном направлении. Еще раз взглянув на корабли, незнакомец опознал их: это были броненосцы «Эйдсвол» и «Норге». Насколько он знал, каких-либо других крупных кораблей Норвегия не имела. Иностранец выбрал лучшую позицию, чтобы точно определить, в каком направлении они идут. Да, сомнения не было: военные корабли действительно шли на юг.

Через два часа он уже сидел в вагоне экспресса, а через день увидел эти корабли, стоящими на рейде у Нарвика. Вряд ли это было апрельской шуткой. Норвежцы явно готовились к худшему, выслав свои броненосцы для прикрытия главного порта страны, через который шел вывоз руды.

Генеральный консул Вуссов передал иностранцу зашифрованную радиограмму, которую тот быстро расшифровал. Консул видел, как изменилось лицо посетителя.

— Случилось что-нибудь, господин майор? — осторожно спросил консул.

— Слабо сказано, господин консул, — ответил иностранец. — Я немедленно должен быть в Осло. Прибыл адмирал Канарис. Он инспектирует нашу организацию. Сейчас он ждет меня с докладом.

Но что делать! Так быстро доставить Эрнста Поля, а точнее Эриха Прука, в Осло мог бы разве только самолет, а в то время постоянной воздушной связи здесь еще не существовало. Следовательно, Прук не мог прибыть на совещание к назначенному сроку. Поэтому он попросил консула Вуссова сообщить в Осло о своей задержке шифровкой по радио.

Майор доехал экспрессом до Тронхейма, а там пересел на поезд, идущий на Осло. Лишь 3 апреля вечером вернулся он в столицу. Здесь он узнал от Бенеке, что Канарис хотел лично выслушать доклад Прука о сложившейся обстановке. Для какой цели адмирал совершал эту поездку, Пруку стало ясно лишь после того, как он на следующее утро прибыл рейсовым самолетом в Берлин. Там от самого Канариса он и узнал о причинах этой поездки адмирала.

Надо сказать, что в Берлин майор Прук приехал по собственной инициативе. Для этого у него были свои основания. Еще в Осло, сразу же по возвращении из Нарвика, Прук имел серьезный разговор с военно-морским атташе Шрейбером, в ходе которого выяснилось, что за время отсутствия майора военно-морской атташе почувствовал себя хозяином положения. Он сделал так, что в случае немецкого вторжения в Норвегию Прук оказался бы в подчинении Шрейбера. Атташе, не таясь, рассказал об этом Пруку и в подтверждение своих слов сослался на устное распоряжение Канариса. Пруку это было не по душе. Мысль о том, что он в случае войны должен будет подчиняться военно-морскому атташе, буквально выводила его из себя. Это объяснялось вовсе не тем, что Шрейбер был очень молодым офицером, пришедшим из резерва. Главное состояло в том, что атташе злоупотреблял своим положением, занимаясь партийно-политическими интригами и стремясь выведать для немцев норвежские внутриполитические секреты. Он был — и в этом мнения Бенеке и Прука совпадали — больше политиком, чем разведчиком, и, вероятно, поэтому сам посланник Брэйер испытывал к нему открытую неприязнь.

Окольными путями агенты абвера узнали также, что немалую роль в разведывательной деятельности немцев в Норвегии играл некто Шейдт, собиравший сведения для организации Розенберга[32].

Все это, вместе взятое, и заставило Прука спешно вылететь в Берлин. Там, на месте, ему удалось убедить Канариса в бессмысленности такого положения и добиться отмены приказа о его подчинении Шрейберу. Правда, первые минуты беседы с Канарисом были для Прука не из приятных. Неожиданный визит майора Прука возмутил адмирала. Но, выслушав Прука, Канарис смягчился и в конце беседы открыл ему большой секрет. Оказывается, вопрос о вторжении был уже решен: оно должно было начаться через каких-нибудь пять-шесть дней. Именно эта близость вторжения и волновала Канариса: он боялся, что Прук не сумеет вовремя вернуться в Осло. Хотя и были приняты все меры предосторожности, но разве можно быть полностью уверенным в том, что об этом не узнают за границей? Тем более что уже началась погрузка войск и снаряжения, да и воздушное сообщение между Норвегией и Германией вот-вот прекратится. И надо же, чтобы в такое время майор был здесь!

Однако неожиданный приезд Прука оказался весьма полезным. Он получил указание посетить оперативный штаб группы генерала фон Фалькенхорста и генерала Дитля. Интересно, что до этого дня Прук совершенно не знал о существовании какого-либо особого штаба, готовящего вторжение.

В этом штабе его ждала приятная неожиданность. Старший офицер штаба фон Фалькенхорста оказался его хорошим другом. Это был подполковник Гартвиг Польман, который не замедлил воспользоваться удобным случаем, чтобы получить от своего старого приятеля ряд более подробных справок о Норвегии.

— Как, ты думаешь, отнесутся норвежцы к вторжению? — без околичностей спросил он Прука.

— Не знаю, — откровенно признался Прук. — Могу только сказать, что недавно в норвежских газетах появилась статья одного их полковника об оборонительной стратегии норвежцев. Он сказал приблизительно следующее: «Мы будем вести сдерживающие бои малыми силами на побережье для выигрыша времени, с тем чтобы сосредоточить главные силы во внутренней части страны и активно защищать горные районы Норвегии».