В сетях паука... - [6]

— Загорала, — вяло отвечала я, пытаясь тем временем намазать часть спины.

— Вижу, ещё не слепая! Ишь, как постаралась, — фыркнула она, — ладно, давай помогу, а то смотреть жалко, что тебе приходиться выделывать, чтобы намазаться. Лена отобрала у меня баночку со сметаной и легонько стала втирать содержимое мне в кожу. Каждое прикосновение доставляло немалые муки.

— Ты не прикидывайся бедной овечкой, всё равно не поверю, лучше рассказывай, как докатилась до жизни такой. Надо же было такое учудить, поехать неизвестно куда, да ещё скем? И не смотри на меня, как побитый щенок, мне уже рассказали, с кем ты укатила ни свет ни заря. Совсем рехнулась? Он переедет тебя и не заметит, что ты там где-то маячила в его жизни. Мне про него всё рассказала Зинка, позвонила и давай меня просвещать по поводу твоего кавалера.

Я молча слушала, всё равно, пока Лена не выскажется, мне слова в свою защиту не дадут.

— Он у нас совсем недавно, но очень много девчонок потеряло из-за него голову (уму непостижимо, как это ему удаётся). Ты видела его глаза?

Странный, однако, вопрос задаёт подруга, мне ли не видеть, когда я целый день провела в его объятиях.

— Да у него же взгляд бабника. Когда он смотрит, не хочешь, а разденешься. И поверь, не тебе, личности наивной и неискушённой, с ним связываться.

— Интересно, когда ты успела заглянуть ему в глаза и всё так хорошо разглядеть в них, — в глубине души противная лапка ревности выпустила свои коготки и больно царапнула, хотя я никогда в жизни не испытывала такого чувства, тем более по отношению к своей единственной подруге.

— Мне одного взгляда на этого парня хватило, чтоб понять, что он собой представляет. Да ещё на вечеринке девчата все уши про него прожужжали. Оля Исанова так вообще из-за него извелась вся.

— Эка невидаль, подумаешь, Ольга и так слишком часто от парней голову теряет, что теперь из-за этого панику поднимать. Я же не отбивала его у неё. А ты, Леонора, рассуждаешь как бабка старая, можно подумать, что тебе не семнадцать лет, а все шестьдесят. Ты всего на год старше меня, но это не даёт тебе право поучать меня как несмышленое дитя.

— Нет, ты только полюбуйся на себя, о чём ты говоришь? — не унималась она, а потом, резко присев на стул, выпалила, как из пулемёта, — Господи, да ты, видно, втюрилась, бедолага. Как ещё оправдать весь тот бред, который ты тут несёшь?

Подруга угодила в самую точку, и мне ничего не оставалось делать, как угрюмо отмалчиваться и сопеть в тряпочку, чтоб окончательно не выдать себя.

— Значит, я права. Смотри, как бы потом локти не пришлось кусать, их ведь не достанешь. Интересно, а он соизволил предупредить тебя о своём отъезде или слегка забыл?

— Уезжает? Когда? — в голове у меня всё перемешалось, я сползла с кровати и приземлилась мягким местом на пол.

Наверное, вид у меня был затравленный, так как Лена резко сменила разгневанный тон на ласковый. Пристроилась рядом со мной на полу, вздохнула и погладила по голове.

— Через неделю. У него билет в кармане, — устало проговорила она, как будто целый день мешки ворочала, — очнись! Он заморочит тебе голову и бросит.

— Я тебе не верю, не верю!!! Уходи!!!

Возможно, в глубине души я и осознавала правоту подруги, но от этого становилось ещё хуже, слёзы градом покатились из глаз, и я, чуть не сбив с ног маму, которая некстати появилась на пути моего бегства, вылетела из комнаты.

— Что это на неё нашло, никак солнечный удар в придачу к ожогам получила? Значит, есть не будет, а я пирожков напекла. Пошли, Леночка, мы с тобой чайку попьём, а горе-купальщица наша пусть успокоится.

В эту ночь я так и не уснула, в голову лезли разные мысли, то одно, то другое, но путного ничего не пришло. Измученная, я решила: чему быть, того не миновать.

— Здравствуй, родная! Я так по тебе соскучился! — его голос из телефонной трубки, звучал, как политый на рану бальзам. Боже! Неужели такое возможно? Влюбиться, как сумасшедшая! Сидеть, будто привязанная к телефону, а ночами просыпаться от того, что в ушах раздаётся его ласковый убаюкивающий голос.

— Ты откуда?

— С работы. Знаешь, тётка уехала на выходные в Андижан, мы можем встретиться у меня дома. Ты согласна?

— Ну, не знаю… Соседи увидят, разговоров не оберешься.

— Трусиха!!! Да на работе все. Договорились? — было страшно, но соблазн остаться с ним наедине без посторонних любопытных глаз пересилил всё, и я согласилась. Через секунду в трубке раздались короткие гудки.

— Что делаю? Совсем от любви крыша поехала. Что скажет мама? А если узнает Ленуля, головы мне не сносить. Чёрт! Чёрт! — уже одеваясь, твёрдо себе сказала, чтоб не передумать в последнюю минуту, — решено!

Как и с какой скоростью я влетела на третий этаж, лучше не вспоминать, отдышалась только тогда, когда за мной закрылась дверь его квартиры.

— Ну вот, а ты боялась! Трусиха ты моя, — Сергей обнял меня, и крепко прижал к себе, — проходи в комнату.

Для тех лет сплошного дефицита обстановка была дорогая. Цветной телевизор — тогда ещё редкость; пианино; два огромных кресла и стеклянный журнальный столик, на котором лежали журналы, занимали почти всю стену. Огромный диван углом придавал уют. В комнате было прохладно.