В самом сердце Сибири - [7]

— Приятного аппетита!

— Спасибо! — и Катерина аккуратно попробовала суп. — Вкусно, и необычно.

— С кабанчиком. — Через некоторое время Алексей вышел на кухню и положил мясо на сковородку, принес салат, украшенный черными маслинами.

— А маслины откуда?

— Из погреба, там их целых две бочки: черные и зеленые. Я маслины люблю.

— Бочками покупаете?

— Нет, ящиками, свежие, а солю сам. И масло жму. — ответил он, вновь выходя на кухню, чтобы перевернуть мясо. Через несколько минут он появился, держа в руке массивную чугунную сковородку, и переложил мясо на тарелки.

— Господи, какая вкуснотища! — послышался голос Кати, а Алексей хлопнул себя по лбу, и достал из холодильника бутылку красного таманского каберне 2010 года. Немного повозился, открывая бутылку, дал попробовать Кате, плеснув немного в стакан, затем наполнил его на две трети. Налил себе и сел за стол, напротив гостьи. Она довольно быстро уминала жареную шейку, или проголодалась, или, действительно, понравилась. Наконец, чуть отодвинула от себя тарелку, положив нож и вилку на 'пять часов'. Пользоваться столовыми приборами она умела. Взяла, покрытый крупными каплями росы, бокал и чуть откинулась назад.

— Необыкновенно вкусно! С Вашими талантами надо ресторан элитный содержать! Впрочем, вы здесь гораздо больше при деле, чем в любом другом месте. Кстати, про Вас очень много слухов ходит в поселке. Говорили, что вы монах-староверец, а я ни одной иконы не нашла.

— Есть одна, её Рублев написал. Где-то в комнатах висит. Я — атеист, для меня это не более, чем произведение искусства.

— Я поняла. Вы же военный?

— Был военным, полковник запаса.

— Отец руку в первую чеченскую потерял.

— Я знаю, мы были с ним знакомы там, правда, шапочно. И до его ранения. Я в СпецНазе Новосибирском был.

— Я уже знаю, папа рассказал. Мне просто хотелось от Вас это услышать.

— Что нового в поселке?

— Боже мой, я же письмо привезла. — Она выскочила из-за стола, и бегом побежала наверх, вернулась с письмом и квитанцией. Письмо было от Людмилы. Это знала и Екатерина, и хотела посмотреть на реакцию. Лешка решил удовлетворить любопытство девушки. Он вскрыл ножом пакет, и вынул оттуда 'Свидетельство о разводе'. Шустренько подсуетилась Людочка, видать приперло!

— Ну, вот. Спасибо за новость! Я холост уже две недели! Почти три!

— А мне прохода не дают, после прогулки на Вашем катере. Все Вас сватают. Дескать не упусти! Такой мужик! Кремень, и не пьет. Правда не пьете?

— Самогон не гоню, за водкой приезжаю только зимой для охотничков. А так, обычно, не употребляю. Сегодня — исключение из правил.

— Специально для меня?

— В некотором роде, Катя.

— Да, я заметила, что Вы и пиво не слишком употребляете.

— Хочешь пиво? Оно в холодильнике.

— Сейчас нет, очень хорошее вино. И в тему.

— А я могу задать вопрос?

— Задавайте.

— Я о слезинке на катере.

— Все-таки, заметили. Когда тебя подставляет человек, с которым планируешь создать семью, причем, он не изменил, не ушел к другой, а просто использовал и выбросил, подставив под статью. После этого начинаешь не доверять всем. А хочется большой и крепкой семьи, самой создавать нового человека, дать ему все необходимое для жизни, чтобы он смог продолжить жить на той земле, которая ему принадлежит. Господи, куда меня несет! — она закрыла лицо руками. И, изменившимся голосом, продолжила. — Сначала я хотела уйти в монастырь, но это означало бы сдаться, и оставить Землю таким выродкам. Тут умерла мать, я приехала сюда, устроилась на почту начальником отделения, и почтальоном в одном лице. Два года я здесь, всё было бы хорошо, но, мир не собирается сдаваться мне, он пришел за мной, теперь в виде турбазы. А я бегу от него, и вот я здесь, у самого странного человека в окрестностях, но у которого есть стержень, и его у него не вырвать. Может быть, я идеалистка, но мне кажется, и давно, что это так. Я, как и Вы, хочу создать свою крепость.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь.

— Ты в розыске?

— Да, но не здесь, а в Италии и в ЕС.

— Ты хочешь спрятаться и сменить фамилию? Но, тут рядом живут твои родители.

— Они не родители, и даже не опекуны. Юридически, я их однофамилица.

— А почему ты называешь их папой и мамой?

— Когда в девяностых убили моих родителей, их полностью заменили они. Своих детей у них не было.

— Образование?

— Высшее, юрфак ЛГУ. Отличница.

— Понадобятся кое-какие данные, чтобы я мог, по своим каналам, проверить то, что ты рассказала.

— Я предоставлю эти сведения.

— Ну, тогда, считай, что договорились. Можешь переезжать.

— Я уже переехала. В лодке мои вещи, её нужно будет отогнать в Байкит. Отцу я сказала, что уезжаю в Питер.

— А остальные? Сватьи бабы Бабарихи?

— Отец уедет в Воронеж в конце следующего месяца. Я его смогла уговорить поселиться в купленном на его имя доме.

— Все равно тебя знает, как минимум 60 человек.

— И замечательно: дочь вышла замуж, а папа уехал. Никто ничего и знать не будет.

Алексей усмехнулся. Присутствие логики начинало ему нравится.

— Кто был твоим не состоявшимся мужем?

— Один из отцов мафии. Сейчас он сидит, ему осталось три года. И он начнет меня искать. Они ничего не прощают.