В саду памяти - [29]

Шрифт
Интервал

Когда в 1892 году на работу в читальни пришла молодежь из интеллигенции, она была поражена прямолинейным содержанием этих книгохранилищ. Специально созданная комиссия по каталогам составила список действительно ценных книг, служивших интеллектуальному развитию, — ими и начали постепенно заполняться библиотеки. Для этих целей ежегодный фонд официально начислял сорок пять рублей. Деньги для закупки книг складывались, кроме того, из благотворительных сборов, а также пожертвований богатых меценатов.

Студенты и девушки из интеллигентных семей и мещанства, учителя, известные и безымянные энтузиасты своего дела во время воскресных дежурств в беднейших районах города распространяли среди польских и еврейских рабочих Сенкевича, Жеромского, Пруса, Бальзака, Гюго, Дюма, а взамен ханжеским брошюркам предлагали книги, популяризирующие науку, теорию Дарвина, проблемы экономики и наряду с ними социалистическую литературу.

Будучи председателем ВБО, князь Михал Радзивилл, встревоженный возникшими в клерикальных сферах доносами о возмутительной порче народа, распорядился создать церковную инспекцию по проверке книг в читальнях. Комиссия обнаружила немало «непотребных» книг, находившихся в списках запрещенной костелами литературы. Дело это раздула крайне правая пресса. Газеты «Пшеглёнд Католицкий» и «Роля» не скупились в выражениях. Они не только кинулись спасать общественное мнение, но и как могли ставили царскую власть в известность о деятельности «жидо-масонской клики безродных, которые ведут в читальнях подрывную работу, распространяя книги, не дозволенные цензурой и клеймившиеся Костелом». Членов Комиссии по каталогам здесь открыто называли «духовными сынами большой революции и коммуны».

Реагируя на донос, князь Радзивилл вынес генерал-губернатору князю Имеретинскому предупреждение, запрещающее в читальнях деятельность тех, кто пропагандирует среди читателей атеизм и нигилизм. Вследствие этих доносов царские власти устроили ревизию всех читален. Ничего запретного найдено не было. Тогда «Роля» громогласно заявила, что в преддверии ревизии по ночам из помещений библиотек корзинами выносилась запрещенная литература. Это невиданное доселе предательство народной солидарности в угоду поработителям вызвало всеобщее возмущение. Даже правая пресса осудила подобную подлость и низость. Но это уже ничем помочь не могло. Пошли аресты варшавских «непокорных».

В память врезался тот день, лишь числа не могу вспомнить, когда, узнав, что узников будут перевозить из Павяка в X Павильон в Цитадели, я с утра пораньше заняла на улице Павой место у окошка тюремных ворот. Сегодня кажется странным, что никто из чрезмерно усердствующих городовых и околоточных мне этого не запретил. Дождалась выхода узников, которых посадили в кареты, стоявшие на большом дворе тюрьмы. Отлично вижу спокойную позу хорошо владевшего собой Макса и фигуру Мортковича в светлой бельгийской пелерине с фотоаппаратом через плечо, — пишет бабушка.

Так начался 1900 год. Макс ожидал приговора в X Павильоне. Якуба Мортковича сослали на Кавказ. В первый, но не в последний раз действительность жестоко вмешивается в жизнь Янины. Конец танцевальным вечеринкам, посещениям магазинов мод, прогулкам по Уяздовским аллеям. Конец и занятиям в читальнях, ибо их больше нет. По распоряжению царских властей они объединены отныне в один центр, подчиняющийся церковному руководству Благотворительного общества. Нет и лекций в Летучем университете — преподаватели в тюрьме. Утратила свою прелесть и волнующая переписка с краковским поэтом.

Теперь каждую пятницу Янина носила брату посылки, книги и письма на улицу Кручую, в часть жандармерии. Мать писала: Посылаю тебе, сынок, две пары сапог, две щетки и две пасты. Одной щеткой и пастой чисть сапоги, а другой натирай и чисть до блеска пол. Это для того, чтобы тренировать мышцы рук и ног, поскольку без движения вредно. Или: Посылаю тебе, сынок, книгу, которая как раз сейчас вышла, «Бездомные» Жеромского. Прочитай и напиши, понравилась ли она тебе. Мне — очень.

Обе они ходили и на свидения в Цитадель. Влажные, толстые стены, разговор через решетку при страже бабушка до конца своих дней вспоминала с ужасом. Макс очень изменился, был хмур. Как-то незаметно утратил свою утомляющую порой, но обаятельную склонность к шуткам и анекдотикам. Что-то его угнетало. И что-то сильно задело. Неужели на него так действовала тюрьма?

Грабец пишет, что именно тогда произошла резкая идеологическая переориентация Горвица. Апологет польскости, романтик, мечтавший о независимости, он вышел на свободу другим человеком. Стал подчеркивать свое еврейское происхождение, идеализировать достоинства евреев, реагировать на любую попытку их критики, отрицая смысл ассимиляции. По существу, это был глобальный пересмотр убеждений.

Совершившаяся перемена, по-видимому, возникла в результате пережитого им неприятного инцидента во время ареста. Когда он начал «выставляться», его как «жида пархатого» сильно избила полиция. В ироническом тоне Грабеца не чувствуется ни особой симпатии, ни сочувствия к партийному товарищу. Я хорошо понимаю, никому не захочется называться «пархатым» ни по-русски, ни по-польски, ни на любом другом языке в мире. Выходит, придется выискивать какие-то иные возможности, чтобы заняться проблемами, которые, получается, волнуют только его одного, раз прежние товарищи по борьбе, не будучи евреями, старались их обходить.


Еще от автора Иоанна Ольчак-Роникер
Корчак. Опыт биографии

Имя Януша Корчака (1878 – 1942) известно каждому. Этот человек – невысокого роста, худощавый, чуть сутулый, с рыжеватой бородкой – одна из ключевых фигур в истории XX века. Писатель, врач, педагог-реформатор, основатель сиротских приютов, построенных по принципу коммун, Корчак был прежде всего великой личностью: значение его поступков сегодня трудно переоценить. Помимо написанных им книг – замечательных детских повестей, а также уникальных, опередивших свое время работ по педагогике, – наследие Януша Корчака включает огромный багаж его дел – тех, что он совершал «здесь и сейчас», зачастую вопреки опасности и здравому смыслу, ради блага детей.


Рекомендуем почитать
Пойти в политику и вернуться

«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.


Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).