В садах чудес - [152]

Когда юноша делал какое-нибудь движение или жест, золото и драгоценные бусины чуть звенели, и перезвон этот казался легким и немного детским. Ничего величественного или пугающего не чувствовалось в этом молодом человеке. Подвижные черты его лица то и дело складывались в нарочито комическую гримасу, и тогда трудно было сдержать дружелюбную улыбку, глядя на него. Он немного походил на старого жреца и… еще на кого-то. Сет Хамвес покраснел. Наверное, мать юноши была родом из тех же мест, что и мать Ренси. Кожа у него светлая, коротко остриженные, но все равно пышные темно-коричневые волосы чуть вьются. Чуть заостренный нос заставляет вспомнить статуэтки божка Бэса, охранителя от злых сил, немного смешного на вид. Глаза под темными изогнутыми тонкими бровями широко раскрыты. Зеленоватые переливчатые зрачки с темными каплями райков посередке, словно бы окаймлены тонкими и слегка желтоватыми колечками. Губы совсем детские, выпуклые и темно-розовые…

Сознание Пауля внезапно, будто от резкого толчка, заработало сильно и странно. Он ощутил какую-то сильную приязнь, какую-то неловкую нежность к этому юноше. Новое, прежде незнакомое чувство. Он быстро осознал, что юноша чем-то похож на него, на Пауля Гольдштайна. Но Пауль не обладал такими подвижными чертами лица, никогда, даже в детстве, не корчил таких комических гримас, и даже самые злые недруги не находили в его внешности ничего смешного. А в этом юноше было что-то мило-смешное, входившее в забавный контраст с его нарядной набедренной повязкой и яркими блестящими украшениями. И вдруг Пауль совершенно ясно… нет, не понял, а ощутил, что таким будет его сын. То есть, разумеется, не в такой одежде, но таким. И еще… Пауль знал в этот момент, что никогда не увидит своего сына и потому надо всматриваться в этого юношу, в каждую его черту, движение, жест. Все эти новые ощущения захватили, закружили Пауля, убыстрились, слились во что-то неразборчивое… И вот уже вновь сознание Пауля снова стало сознанием Сета Хамвеса… Впрочем, Пауль еще успел подумать о том, что никогда ведь не хотел иметь детей, жениться, любая семья виделась ему затхлой и скучной, похожей на семью его родителей, где он вырос… И вот… Но Сет Хамвес уже поднялся навстречу вошедшему, то есть вернее, внезапно появившемуся юноше…

— Да не надо вставать, — юноша сделал движение рукой и сам сел на стул.

Сет Хамвес и Йенхаров тоже уселись снова.

— Я знаю, зачем вы пришли, — сказал своим мальчишеским голосом сын старого жреца.

Сет Хамвес почувствовал, что так просто дух Марйеба не отдаст таинственный папирус. Сет не мог пока понять, каков же характер этого юноши, но уже сознавал его странным.

— Да, — осторожно начал Сет. — Мы пришли за свитком, на котором начертаны слова Познания, — он хотел было продолжить в том же духе, но тут ему пришел в голову один вопрос. Сет оставил торжественный тон и спросил просто:

— Скажи, Марйеб, неужели твой отец вот так, нимало не колеблясь, исполнил твою предсмертную волю и скрыл свиток Познания в твоей могиле?

— Колебался, конечно, — Марйеб состроил смешную гримасу. — Бата уговорил его. Бата ему рассказал, как я просил не разлучать меня с этим свитком. Ну, отец заплакал и все исполнил, как я просил.

Сет Хамвес чувствовал, что ему нужно время на размышления, он уже бранил себя за то, что не обдумал заранее разговор с духом Марйеба, не подготовился. А теперь времени не было, надо было все решать быстро и быстро говорить. И Сет Хамвес решил, что в таком случае лучше всего будет говорить прямо.

— Твой отец послал нас к тебе, чтобы мы взяли свиток. Он передаст тайну Познания в руки богов.

— Разве здесь, в этой гробнице, свиток не в безопасности? — Марйеб поморщился.

Сет Хамвес не знал, что будет дальше. Он справедливо полагал, что своим вопросом Марйеб скорее всего просто возражает отцу, которого здесь нет, а вовсе не спорит с юношей, который сидит здесь.

— Эту гробницу устроил твой отец? — спросил Сет Хамвес, чтобы выиграть время. Пока Марйеб будет отвечать, можно попробовать обдумать свои дальнейшие действия.

— Да, три гробницы. В одной погребена моя мать, — голос зазвучал мягко. — Другая предназначена для отца. И третья — вот эта.

— Но ведь сюда и вправду трудно попасть, — робко вступил в беседу Йенхаров.

Сет Хамвес искоса глянул на брата. Не хватало еще, чтобы Хари встал на сторону Марйеба.

— Да, трудно попасть нам, людям, а злым духам, вероятно, гораздо легче, — спокойно возразил Сет Хамвес.

— Сюда никто не попадет, если я не позволю, — просто заметил Марйеб.

— Мы просто исполняем волю твоего отца, потому что мы верим ему, — сказал Сет Хамвес. — Мы знаем его как человека искреннего, доброго и мудрого.

Марйеб улыбнулся.

— Но зачем тебе этот свиток, Марйеб? — вмешался Йенхаров. — Сету сделалось досадно, ему показалось, что Хари вмешивается совсем некстати.

— Ведь ты же не бог и не злой дух, — горячо продолжал Йенхаров. — Ты просто дух человека. Я знаю, что ты не можешь воспользоваться этим удивительным даром Познания, я знаю, я догадался сам. Тогда зачем?

— Я всего лишь дух человека, правда, — заговорил Марйеб как-то отрешенно и с горечью. — И ни один самый сильный злой дух, ни один светлый бог не может взять у меня свиток. Это может сделать лишь человек, обыкновенный живой человек. Мой отец это знает. Но неужели он верит в то, что вы не соблазнитесь и не прочтете магические слова? Если бы не существовало людей, свиток Познания спокойно обретался бы в руках богов, злые духи не могли бы отнять его. Но люди способны обращать во зло дары богов, и люди поддаются соблазнам злых духов, — Марйеб внезапно смолк.