В рясе смертника - [35]
– Да, вечереет… – тихо пробормотал я.
– Надеюсь, что дочурка ваших знакомых жива и здорова и кое-кто с Литейного не зря ест свой хлеб. А может, байки про сборища в той квартире – просто бред пожилой пациентки психушки. Прощайте, батюшка…
Сергей ушел так стремительно, что я даже не успел поблагодарить его за информацию.
– Храни тебя бог, – только и успел я пробормотать вслед. Мои мысли были уже далеко от храма.
Я зашел в «офис» к отцу Сергию, взглянул на часы и сверился с настольным перекидным календарем. Сегодня была ночь полнолуния. До захода солнца оставалось четыре часа семнадцать минут…
Глава 11
Я не забыл утренней телефонной беседы с капитаном Томанцевым, который мягко, но недвусмысленно посоветовал мне более не мешать следствию и отчаливать обратно на остров. Было бы верхом опрометчивости звонить после этого в милицию и сообщать, как некий киллер, которого усиленно разыскивают и бандиты, и менты, рассказал мне на исповеди о том, что одна пожилая шизофреничка видела принесение в жертву козла и групповой секс в квартире напротив. Сыщик бы просто послал меня подальше, повесил трубку и покрутил пальцем у виска. Мол, у этого попа-отшельника на почве детективной деятельности вообще крыша поехала. Пора вызывать бригаду амбалов в белых халатах, надевать поверх рясы смирительную рубашку и везти в санаторий с решетками на окнах.
В любом случае, рассудил я, информацию стоит проверить. Если в квартире на Васильевском острове действительно обнаружатся сектанты, устраивающие гнусные ритуалы, я смогу воспользоваться ближайшим уличным телефоном и по горячим следам вызвать группу захвата. Для начала нужно провести рекогносцировку на месте, определить, куда выходят окна подозреваемой квартиры, найти подходящую точку и попытаться скрытно понаблюдать за происходящим за шторами. Если, конечно, они и правда задернуты неплотно и если вход в подъезд напротив не прегражден кодовым замком. А может, вообще вся эта история от начала до конца является плодом больного воображения. Короче, в моем распоряжении лишь ничем не подтвержденная наводка случайного человека и немало всевозможных «если», которые могут свести на нет все мои усилия.
Перед тем как покинуть храм, я взял на себя грех немного слукавить – сославшись на желание поснимать на память православные храмы Санкт-Петербурга, попросил у отца Сергия замеченный мной в его комнатке на книжной полке японский фотоаппарат. На пленке, отснятой кем-то из участников паломнической поездки в Пюхтицкий монастырь, оставалось еще пять чистых кадров. Если я стану свидетелем шабаша сектантов, даже не очень четкие фотографии вполне сгодятся в качестве вещественного доказательства капитану Томанцеву или генералу Корначу, если тот все-таки объявится и подключится к розыску…
– Не красотой храмов идешь ты любоваться, неужто я не вижу! – протягивая фотоаппарат, угрюмо произнес проницательный протоиерей. – Ну да господь с тобой, отец Павел. Не из корысти решил ты меня, старика, не посвящать в дела предстоящие. Видно, неймется тебе… Бог в помощь. Иди…
Дом в старой части Васильевского острова, где находилась «нехорошая квартира», оказался, как и многие здешние постройки, облезлой пятиэтажкой с грязно-серыми стенами в разводах, высокими окнами с облупившимися рамами и пропахшим мочой и кошками обшарпанным подъездом. Не воспользовавшись допотопным лифтом в сетчатой шахте, я поднялся по широкой, выбитой ногами лестнице на последний этаж. Двери большинства квартир в подъезде были заколочены; в одной, судя по доносившимся изнутри звукам дрели и следам мела на полу, полным ходом шел ремонт. На третьем, единственном ярко освещенном этаже вместо двух замурованных дверей справа и слева появилась одна в центре, неприступная даже на вид, с вмонтированным в сталь панорамным глазком. Короче, типичная для расселенных старинных коммуналок картина – бывшие барские апартаменты в ожидании новых хозяев.
На верхней площадке я огляделся. Забранная решеткой лестница, ведущая к обитой железом чердачной двери с тяжелым навесным замком. Две ничем не примечательные деревянные двери квартир. Одна, искомая, обита старым дерматином с торчащими из прорех клочьями утеплителя. На косяке каждой двери по три захватанных пальцами звонка, рядом наклеены бумажки с фамилиями жильцов… Свисающая с потолка пыльная лампочка без плафона. Похоже, самые обычные коммуналки, в которых до сих пор живут люди. У стены – стеклянная банка с окурками и смятой пачкой «Беломора»… Поколебавшись, я все-таки прижался ухом поочередно к каждой из дверей. За одной – полная тишина. За обитой дерматином едва слышны приглушенные звуки. Слов не разобрать, но очень смахивает на кухонный скандал. Видно, у старушки действительно богатое воображение…
Постояв немного на площадке, я спустился вниз, решив на всякий случай немного понаблюдать за окнами квартиры из дома напротив. Вышел через черный ход в глухой двор-колодец с выходящей на соседнюю улицу мрачной аркой, нырнул в подъезд и снова окунулся в годами настаивавшуюся вонь. Прикрыл ладонью нос, поднялся наверх почти на ощупь – горела только лампочка между первым и вторым этажами. На тесной площадке между пятым этажом и дверью на чердак я остановился у низкого полукруглого окна. Солнце, которое скрывали дома, судя по стрелкам наручных часов, уже вот-вот должно было скрыться за свинцовой гладью Финского залива. На двор-колодец стремительно опускались короткие летние сумерки.
В суровом северном краю, в стенах бывшего монастыря, находится единственная в России тюрьма для помилованных убийц — тюрьма особого назначения.Влиятельная преступная группировка готова на все, чтобы вызволить своего «авторитета» из спецтюрьмы, — на подкуп, шантаж, устранение «лишних» свидетелей.Настоятель тюремной церкви священник отец Павел случайно узнает о готовящемся побеге.Бывший офицер спецназа, воевавший в Афганистане, отец Павел поклялся никогда не брать в руки оружия. Однако он уже понимает, что закалка и боевой опыт еще пригодятся!
Преступность расцветает там, где бездействует правоохранительная система. Командир питерского СОБРа Сергей Северов по кличке Ворон убедился в этом на собственном горьком опыте, когда отпетые отморозки хладнокровно расстреляли самых близких ему людей – жену и дочь. Видя, что следствие буксует, Ворон решает самостоятельно разобраться с обидчиками. Объявив беспощадную войну преступному сообществу, он ставит себя вне закона. Однако Сергей убежден, что правота на его стороне.
Рэкет, кутежи, тюрьмы и опять разбой — такова жизнь урки по кличке Реаниматор. Но на этот раз он оказывается в центре особо крупных разборок двух могучих кланов. Яростная криминальная война, сложные хитросплетения финансовых сфер, заказные убийства и безумная любовь — все переплелось, все смешалось в стремительном калейдоскопе событий, с которыми невозможно совладать.И снова тюрьма, тюрьма особого назначения. В ней служит священником бывший спецназовец отец Павел... Два характера, два различных человека, две судьбы.
Неожиданное появление в Санкт-Петербурге мстителя-одиночки по кличке Ворон держит местное бандитское сообщество в паническом страхе. И есть от чего. Полностью уничтожена крупнейшая группировка Пегаса, ликвидирован жестокий и неуловимый киллер Механик. На очереди банда, обложившая данью воинов-афганцев. Ворон жесток, но справедлив…
Мститель-одиночка по прозвищу Ворон держит в страхе питерских беспредельщиков. Таинственный и беспощадный, он полностью уничтожает крупнейшую криминальную группу Пегаса, ликвидирует жестокого наемного убийцу Механика, за которым охотился долгие месяцы, защищает ветеранов афганской войны от наглых наездов зарвавшихся отморозков. Ворон убежден, что лучший бандит — это мертвый бандит и в борьбе с беспределом все средства хороши.
Для Ярослава Корсака - бойца диверсионно-разведывательного отряда "Стерх" Великая Отечественная война не закончилась в мае 1945 года. Его направляют в Бразилию, где укрылись от возмездия недобитые нацисты. Двух гитлеровских бонз надо ликвидировать. И чем быстрее, тем лучше. Задание совсем не из легких. Впрочем, у "стерхов" других не бывает. Ярослав отправляется в Бразилию, еще не подозревая, какая черная тень нависла над ним...
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.
Хозяева художественного салона Ирина и Рубен Левицкие больше ценят не сами картины, а доход от их реализации. И не церемонятся в способах обогащения. Легко могут подставить коллег, продав им подделку, за взятку организовать обыск у конкурентов или «заказать» особо несговорчивых. Доказать причастность Левицких к покушению на известного коллекционера поручено следователю Платову. Но это не просто даже при наличии улик. На стороне обвиняемых такая серьезная сила, бороться с которой может или ненормальный, или слишком уверенный в себе человек.
Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отряда бронебойщиков. Популярность книг и фильмов о войне доказал факт успеха "«28 Панфиловцев» и то что книги о мужестве предков были и будут интересны читателям всех возрастов. Книга посвящена Павлу Ивановичу Шпетному – подбившему из противотанкового ружья 6 танков.
В книгу Леонида Влодавца — широко известного автора детективного жанра вошли два остросюжетных криминально-психологических романа. В первом романе рассказывается о невероятных событиях, произошедших с главным героем Лехой Коровиным, попадающим в непредсказуемые ситуации. Череда преступлений, вольно или невольно связанных с героем второго романа, необычная динамика происходящего — все это заставит читателей дочитать эту книгу до конца.