В руках врага - [58]

Хонекер вздохнул, однако он привык к экспрессивному поведению своего поднадзорного и не видел смысла напрасно с ним спорить. Конечно, чтобы держать себя в узде, Хонекеру приходилось прилагать усилия, но они окупались: высшие инстанции ставили успехи Турвиля в заслугу его народному комиссару. Кроме того, комиссару контр-адмирал нравился, хоть он и корчил из себя древнего морского волка с абордажной саблей и кремневыми пистолетами за поясом, отдающего приказы под грохот пушечной канонады.

– Я не против того, чтобы ввязаться в бой с неприятелем, гражданин контр-адмирал, – привычно успокаивающим тоном сказал комиссар, мысленно скривившись при звуках собственного голоса. – Я просто хочу заметить что ваша эскадра представляет собой ценное народное достояние, которое нельзя подвергать неоправданному риску.

– Истинная правда! – с готовностью согласился Турвиль, выпустив очередное облако дыма.

Хонекер предпочел бы увидеть на лице контр-адмирала не столь свирепую ухмылку, но за неимением лучшего предпочел принять его согласие за чистую монету. Спорить и возражать следует в подходящее время. Оно настанет, а сейчас лучше предоставить этому человеку с психикой простодушного и кровожадного подростка возможность действовать по его усмотрению.

Турвиль, со своей стороны, с глубоким удовлетворением отметил, что гражданин комиссар воздержался от возражений. Упрямый вояка хорошо усвоил, что напористость дает определенные преимущества по сравнению с робостью и нерешительностью: шпионам Бюро приходилось не пробуждать в нем «патриотическое рвение», а унимать его. Данный урок он извлек из поведения адмирала Тейсмана во время второй битвы при Ельцине, и успешно следовал этому принципу со времени убийства президента Гарриса. Убедившись, что Хонекер спорить не будет, Турвиль резко повернулся, и словно пистолет направив сигару на начальника своего штаба, сказал:

– Давай, Юрий. Посмотрим, что мы имеем.

– Есть, гражданин контр-адмирал, – ответил капитан Юрий Богданович.

Он давно служил под началом Турвиля, они прекрасно сработались, а его холодная энергичность служила великолепным дополнением к веселой ярости контр-адмирала. Расправив плечи и выпрямившись, капитан активировал голографический блок, и над столом штабной рубки линейного крейсера Народного Флота «Граф Тилли» появилась трехмерная звездная карта.

– Гражданин контр-адмирал, гражданин комиссар, вы видите наше оперативное пространство. Как вам известно, граждане адмирал Тейсман и комиссар Ле Пик командировали наши Второй и Третий дивизионы на усиление пикетов системы Корригана.

Он нажал клавишу, задействовав обзорную голограмму Корригана.

– Отосланные корабли составляют примерно половину наших сил, однако все они относятся к классам «Султан» и «Тигр», тогда как «Полководцы» остались у нас. Кроме того, штаб системы Барнетта передал нам пять тяжелых крейсеров типа «Скимитар» и три – типа «Марс», а также шесть легких типа «Воитель». С учетом этой компенсации наша суммарная потеря огневой мощи равна утрате примерно одного «Султана», однако число наших кораблей возросло в три с половиной раза, и общая мобильность эскадры существенно возросла. Иными словами, мы выиграли в скорости и разведывательных возможностях почти без уменьшения огневого потенциала. Добавлю, что нам передали два переделанных в суда материально-технической поддержки минных заградителя – «Ярновский» и «Симмонс».

Богданович умолк, взглянул на командира и комиссара, убеждаясь, что все понятно, и, не дождавшись вопросов, снова пробежал пальцами по клавиатуре. На дисплее вспыхнули еще три звезды, под которыми крохотными буковками высветились названия.

– Вот три системы, входящие в сферу наших непосредственных интересов, – продолжил он, – Саллах, Адлер и Мика. Согласно имеющимся разведданным, Адлер и Мика уже захвачены монти, но Саллах все еще остается в наших руках. Правда, данные эти двухнедельной давности, так что с вашего позволения я и гражданин коммандер Лоу рекомендуем сначала проверить обстановку там, а уж потом побывать на Адлере и Мике, прежде чем вернуться на Барнетт.

– Сколько времени на это потребуется? – спросил Турвиль.

– Путь к Саллаху займет девять с половиной дней, – ответила гражданка коммандер Карен Лоу, штабной астрогатор Турвиля. – Оттуда до Адлера еще три дня, а Адлера до Мики – тридцать один час. Плюс девять дней на возвращение с Мики к Барнетту.

– Таким образом, вся экспедиция за вычетом времени, которое мы потратим на отстрел монти, займет… – Турвиль сощурился от сигарного дыма и быстро в уме произвел подсчет. – Примерно три недели.

– Так точно, гражданин контр-адмирал. Точнее, пятьсот двадцать четыре часа, или около двадцати двух дней

– Юрий, как это согласуется с лимитом времени Главного штаба?

– Граждане адмирал Тейсман и комиссар Ле Пик отвели на экспедицию четыре стандартные недели, – все тем же бодрым тоном доложил Богданович. – Дополнительный пункт инструкции разрешает командиру и комиссару эскадры в случае необходимости продлить ее еще на неделю.

Хмыкнув, Турвиль сделал глубокую затяжку, вынул сигару изо рта и, глядя то на тлеющий кончик, то на Хонекера, сказал: