В рай и обратно - [53]

Наша поездка окончилась на плотно забитой автомобилями стоянке перед сверхсовременным кинотеатром. Огромный зал, курительные и кафе, микроклимат, паркет, билетеры в красных ливреях. Внутри преобладали белые шелковые и муслиновые чалмы, но немало попадалось и европейских дамских нарядов. Вероятно, традиционные абы ждали своих хозяек в автомобилях. Между рядами сновали продавцы мороженого и сладостей.

Фильму предшествовала хроника, почти полностью посвященная актуальным египетским проблемам. Больше всего места занимал репортаж о сессии Лиги арабских стран. По ступеням величественной лестницы дома, в котором проходили заседания, поочередно поднимались живописные фигуры в бурнусах, чалмах и фесках. Когда из черного лимузина вышел Насер — атлетически сложенный, улыбающийся, сказочно элегантный, — в зрительном зале раздались аплодисменты.

Потом шла очень мрачная американская психологическая драма, в основе которой лежал столь модный сейчас на Западе конфликт между старостью и молодостью — безнадежная последняя любовь старика, рассказанная современным языком с примесью притворно-грубой сентиментальности.

* * *

Когда-то и в Европе не было магазинов в нашем смысле слова. Вся торговля вместе с ремеслами сосредоточивалась на базаре. В крупных городах в каждом районе был свой базар. Европа отказалась от этой системы в конце средних веков. На Востоке, в особенности на Ближнем Востоке, она сохранилась до сегодняшнего дня — скорее как социальная привычка, чем хозяйственная необходимость.

Правда, и на улицах Кувейта есть всевозможные лавки и магазины, которые могут смело конкурировать — как по снабжению, так и по оборудованию и организации — с самыми современными торговыми центрами Европы или Америки. Но для жителей города жизнь была бы лишена прелести без базарных сплетен, без возбуждающих торговых сделок возле каждой лавчонки, без темноты крытых улочек суков. Наряду с торговлей по западному образцу Кувейт сохранил традиционную форму базаров.

Кувейтский сук — это оазис древности в фантастическом городе, только что порожденном нефтяными миллионами. Он составляет целый квартал, окруженный административными корпусами и высотными зданиями, пересеченный асфальтовыми артериями, по ночам со всех сторон озаряемый цветным заревом неоновой рекламы, но упорно сохраняющий свою архаическую обособленность. Эту архаичность создает только настроение.

Здесь нет никакой старинной архитектуры, а товары ничем (кроме цен) не отличаются от товаров с витрин и полок современных универмагов. Низкие, одноэтажные и двухэтажные домишки, выстроенные как попало, иногда украшенные карнизами в псевдомавританском стиле, с выступающими на тротуары галереями, которые поддерживают деревянные столбы, облепленные пестрыми объявлениями; длинные торговые ряды, связанные в единое, целое общей крышей, — все они помнят прошлое. В то время Кувейт был просто одним из уголков пустыни, где после открытия под песками запасов нефти стоило поселиться и развернуть торговлю. Даже самые честолюбивые замыслы не шли дальше создания образа «туземного» городка, живущего отдельными проявлениями колониальной инициативы. Никто тогда не предвидел такого головокружительного роста богатства.

Но на суке богатство сохраняло прежний облик и традиционные обычаи. Золото Аравии всегда разжигало воображение древних путешественников; они описывали лавки золотых дел мастеров на базарах и восхищались их искусством. Правда, сегодня здесь трудно найти змеевидные браслеты, подвески в форме фантастических цветов и серьги полумесяцем — на суках преобладают декоративные украшения в стиле современного американского барокко, — но характер торговли не изменился.

Улица золотых дел мастеров, широким полукругом протянувшаяся по краю сука, едва ли может похвалиться хотя бы несколькими зеркальными витринами. Большинство магазинчиков — открытые темноватые лавчонки, в глубине которых поблескивают золотые цепи, подвешенные наподобие колбас в мясных лавках, а вокруг чувствительных весов сидят закутанные в белое бородатые купцы — они пьют кофе и с достоинством ведут неторопливую беседу, нередко посасывая при этом гибкие чубуки кальянов.

Изображая богатых туристов, мы приценивались к разным товарам. Все они стоили около трех с половиной долларов за фунт. За фунт?! Пораженные, мы начали лихорадочно рыться в памяти. Динар равен примерно трем долларам. Да это просто даром! Грамм стоит несколько центов. Почему же никто из команды не возвращался на корабль, увешанный золотом?

Загадка раскрылась очень скоро, когда мелкий торговец, у которого мы спросили цену какого-то колечка, взвесил его. Сказочный фунт оказался английским фунтом — золотой монетой, которая служит кувейтским золотых дел мастерам разновесом.

* * *

Выходя в море, мы проплыли мимо идущих под надутыми парусами лодок искателей жемчуга. Современная техника обошла стороной этот промысел. Никаких скафандров не было и в помине — их заменяли набедренная повязка и нож для защиты от акул.

Наш курс пересек красавец мхаили со скошенной реей. На его корме в лучах утреннего солнца сверкал хвостатый автомобиль. Ржавый туман постепенно скрывал изящные очертания города, гасил яркий блеск алюминиевых реторт-установок для дистилляции воды.