В рай и обратно - [36]

Мы с волнением ожидали полицейских. Однако к нам никто не спешил. Все утро мы бродили по палубе, пытались заставить себя сидеть в каюте с книгой в руках, но, заслышав малейший шум, выскакивали в коридор. Толстый баталер с озабоченным видом носился взад-вперед с пачкой бумаг под мышкой; от него ничего нельзя было добиться. Наше терпение успело истощиться за время стоянки на рейде. Наконец появились полицейские в зеленых и коричневых мундирах, в пилотках и фуражках, с длинными деревянными дубинками, с четками вокруг запястий. Трудно было понять, кто из них главный. Полицейские тут же принялись выпрашивать у баталера сигареты. К нам они отнеслись с нескрываемым пренебрежением.

— Пассажирам сходить на берег запрещено.

— Но у нас есть визы. Нам сообщили, что они ждут нас тут, в Басре.

Полицейские переглянулись и пожали плечами: Визы? Не знаем. Ни о каких визах мы не слыхали.

— Мы получили официальное извещение из Багдада.

— Из Багдада! Но здесь же Басра, а не Багдад.

До сих пор мы имели дело с абстрактными понятиями. Мы говорили: «Ирак обещал визы», «Ирак нас впустит». Теперь Ираком стали эти люди в мундирах — этот косоглазый в пилотке, этот толстяк с бачками, этот детина с длинным носом — все эти полицейские, которых наша назойливость явно раздражала. Наша любознательность и наша профессия не вызывали у них никакого уважения. Ясно было одно — Ираку мы не нужны.

Однако мы не собирались поддаваться столь характерному для нашего времени ощущению бессилия человека перед безликим существом, коим является государство. Если даже тут не произошло ошибки, если в визах нам отказали намеренно, мы все равно могли еще рассчитывать на недоразумение, на неразбериху, на счастливый случай.

Счастливый случай действительно уже ждал нас в кают-компании в образе человека огромного роста, с проседью, с веселыми, немного раскосыми глазками цвета воды в Висле. Его звали Анджей Стшелецкий, и он занимал должность главного инженера электростанции в Басре.

В самом его появлении было нечто волшебное, составляющее оптимистическую сторону любой сказки. Откуда он узнал о нас? Увидел польский флаг из своего окна и тут же пришел. Но прийти тоже оказалось не так-то просто. Конечно, в пропуске ему отказали, но он живет здесь уже больше двух лет и знает, как нужно себя вести. Впрочем, достаточно было взглянуть на него, чтобы понять: для этого человека препятствий не существует. Кают-компания казалась слишком маленькой для его энергичных движений, слишком тесной для его безудержного смеха.

Слушая его, мы начинали верить в действенность здравого смысла и чувства юмора, этих ценнейших человеческих качеств, без которых пытаются обойтись некоторые государства и правительства.

Стшелецкий нарисовал картину нравов здешней бюрократии — одной из самых страшных в мире. Как и повсюду, для нее характерен культ бумажки, или «китабы». Поскольку «китаба» является основой и символом власти, каждое учреждение считает своей обязанностью издавать собственные «китабы». Кроме того, как и при всех восточных военных диктатурах, в странах, именуемых республиками, власть становится монополией братьев, племянников и кузенов диктатора. Этот современный вариант восточной синекуры сохранил кое-какие черты родового феодализма. Каждый местный администратор чувствует себя удельным князем и любит подчеркивать собственную значительность, особенно в мелких делах. Поэтому посланная из Багдада в Басру «китаба» автоматически вызывает басрскую «контркитабу», которая, прежде чем она станет наконец правомочной, обрастает целой свитой менее важных «китаб», издаваемых разнообразными учреждениями административной машины, жаждущими подчеркнуть свое творческое участие в управлении государством. Мелкие функционеры, ответственные за исполнение распоряжений, чаще всего теряют ориентацию в этой игре и, опасаясь восстановить кого-нибудь против себя, предпочитают ничего не делать, пока начальство не решится вмешаться лично. Чтобы чего-нибудь добиться, нужно твердо знать, кого и кем надлежит пугать. В принципе безвыходных положений нет. Каждое из них представляет собой шараду, решение которой требует ловкости и сноровки, и прежде всего самоуверенности.

Оказалось, что в нашем случае было достаточно и плюсов и минусов, которые не только не испугали пана Анджея, а напротив — скорее распалили его воображение игрока.

Самым большим минусом было то, что баталер указал в списке пассажиров наши профессии. В глазах иракской полиции каждый иностранный журналист — шпион. Другой промах совершило посольство, оформив наши визы непосредственно в Багдаде и обойдя тем самым местные власти в Басре. Таким образом, у последних появился повод продемонстрировать свою значимость. Но в то же время существовало и благоприятное обстоятельство. Случайно в Басру по служебным делам приехал секретарь польского посольства — тот самый, который занимался нашими визами. Расхаживая по кают-компании, жестикулируя, пересыпая свою речь остротами, наш земляк и покровитель составлял план действий. Он решил нанести удары сразу на нескольких фронтах. Телефонный звонок в Багдад, вмешательство секретаря посольства и, наконец, самое надежное — личные связи.