В путчине - [4]

Вилмер. А если и сдаются, их судят, а потом уничтожают! Сейчас ты просто выпендриваешься, но если зайдешь далеко, они за тебя возьмутся, и тогда тебе и Едавар не поможет.

Илос. Подлец ваш Едавар. Не нужен мне такой защитник. И, вообще, я не хочу подавать руки сотрудникам БСФ.

Вилмер. Знаешь, если ты хочешь бороться… (помедлив), то тебе стоит делать это подпольно, тихо.

Илос. Да, а я не хочу подпольно. Я не приспособлен для тайной борьбы. Я не хочу быть политиком, не хочу играть по их правилам. Да, разумеется, я проиграю при открытом столкновении, но я выиграю на более высоком уровне.

Вилмер (стараясь улыбнуться). Это на каком же? На Небе?

Илос (помедлив). У нас в университете сейчас не проходят никаких современных философов, кроме официальной идеологии нинел-нитупизма.

Вилмер. О, да! философию нинел-нитупизма мы должны были зубрить даже на химическом факультете.

Илос. Я на философском, но нам повезло, мы кроме краткого курса Ядра еще изучаем первоисточники древних философов.

Вилмер. Я думаю, они не опасны.

Илос. Как знать, как знать… То, что говорил там Нинел или Нитуп на таком-то съезде Ядра или сякой-то конференции, в сердце не попадает вовсе, а в голове остается только до экзамена. А вот древние иногда очень задевают. Я бы даже сказал — вооружают. Да, вооружают. Не смейся, оружие — не только винтовка, но и слово, мысль. И еще не ясно, что сильнее.

Вилмер. Ну уж. Мы умеем из путчины делать такую взрывчатку, что можно весь мир взорвать. Не забывай, где я работаю.

Илос. Об этом не забудешь. Твое оружие только для уничтожения. Вы им можете убить, но расстрелять военнопленного не значит его победить. Так вот, разбирал я недавно архив библиотеки с древними книгами, и нашел там труды одного кенигсбергского ученого. Он много думал и о нравственности. В частности, он пишет: «Но спросите его, если бы государь под угрозой немедленной казни через повешение заставил его дать ложное показание против честного человека… считал бы он и тогда возможным, как бы ни велика была его любовь к жизни, преодолеть эту склонность? Сделал бы он это или нет, а — этого он, быть может, сам не осмелился бы утверждать; но он должен согласиться, не раздумывая, что это для него возможно».

Вилмер. А что ты этим хочешь сказать?

Илос. Не я. Имя этого философа — Иммануил Кант. А говорит он о том, что человек, нет, не электорат, а человек, имеет возможность устоять перед любой репрессивной машиной. Устоять ради правды, чести и красоты.

Вилмер. Красивые слова! А ты хоть знаешь, что делают в БСФ? Едавар рассказывал, как там людей раздирают. Не верю, что хоть кто-то может устоять.

Илос. А вот Кант верит! И не просто верит, он сам на их стороне. Конечно, человек слаб, и заранее хвалиться, что «я не сломаюсь», никто не может. И хотя Кант оговаривается, он тверд: «он должен согласиться, не раздумывая, что возможно» это выдержать.

Вилмер. А вот Едавар говорит, что у них в академии БСФ есть факультет пыточной науки. Если правильно подобрать инструменты и химикаты, то жертва обречена.

Илос. Что мне твои Едавары? Какое у них образование?

Вилмер. У них не образование, у них власть! И сила, оружие. Наконец, у них электорат. Этот Дулас думает, что его зажимает БСФ. Да, завтра они объявят, что художники во всем виноваты. И массы электората затопчут всех и вся! Какая уж тут политическая борьба.

Илос. Ты ничего не понял! Не борьбой мы занимаемся, и не политикой.

Вилмер. А чем?

Илос. Просвещением.

Вилмер (удивленно, выпуская из рук газету). Просвещением? Но кого же?

Илос. Себя, если никого не осталось. Вся надежда, что нас хоть сколько-нибудь осталось. Нужно хоть как-то сохранить мысли для будущего.

Вилмер. А ты веришь в будущее?

Илос. Не знаю.

Вилмер. Это как?

Илос. А так, что я не знаю, что будет. Но надежду нужно держать в сердце, нужно верить в идеалы добра и красоты, а там уж как получится.

Вилмер. Фу, какой средневековый идеализм. Вот Ядро и БСФ опираются на материальное.

Илос (посерьезнев). А ты у нас материалист?

Вилмер. Разумеется, я же естествоиспытатель.

Илос. Сегодня ко мне придут Дулас и Пабло. Пабло считает, что ты можешь нам помочь.

Вилмер. Каким образом?

Илос. Как материалист.

Вилмер (насторожившись). А кому это «нам»?

Заходит Ада в вечернем платье и с тростью в руке.

Илос. Ладно, потом поговорим.

Вилмер (притворно оживленно). Ада, какая ты красивая! Куда ты собралась?

Ада. Не я, а мы. Сегодня выходной, ты не забыл? Я не намерена проводить его в четырех стенах, (оборачиваясь на Илоса) да еще в обществе твоих негодяев.

Илос. А вы случайно не к Едавару идете в гости?

Ада (строго). Да. К твоему дяде.

Илос. Он не мой…

Вилмер. Перестань, наконец, Илос. Едавар наш близкий родственник. Профессии не выбирают.

Илос. Глупости! Профессии как раз выбирают!

Ада. Может некоторые профессии и выбирают, а причастность к ордену БСФ от рождения.

Илос. А что, уволиться он тоже не может?

Вилмер (усмехнувшись). Ну, ты сказал, «уволиться»! Это же закон Омерты. Оттуда не выпускают.

Илос. Дулас говорит, что у них и кровь черная.

Вилмер (шутя). Ага, путчина.

Ада молча берет под руку Вилмера, и они уходят.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ