В пустынях Казахстана - [26]
Все же хотя и трудно идти по склонам ущелья над рекой, зато шире обзор. Едва заметная тропа проходит по карнизам над обрывами, по крутым склонам желтых и красных горок, огибая многочисленные сухие отщелки. Кое-где из-под кустов выскакивают зайцы и поспешно прячутся среди нагромождения многочисленных обвалившихся глыб красного песчаника. Иногда взлетают кеклики и, усевшись на вершинах горок, перекликаются между собой. Юркие ящерицы скользят из-под ног. Грациозная каменка раскланивается перед нами, как бы приглашая следовать дальше, в неведомое.
Звуки хорошо распространяются кверху, и нам хорошо слышно пение соловьев, доносящееся из тугаев, и понятно, что вся полоска леса поделена птицами на почти равные участки. Каждый соловей поет на своей территории.
Ущелье постепенно суживается, и вскоре река течет в глубоком скалистом каньоне, окруженном красными изваяниями. Над каньоном парят орлы, а вблизи нас кружится коршун, будто патрулирует. Что ему надо? Может быть его привлекает собака. Вдруг выгонит ящерицу, пичужку или мышку.
Хорошо бы нам добраться до каньонов Чарына, принимающих воды Темирлика, посмотреть на слияние двух рек. На северном горизонте видны голубые горы Богуты, левее них — горы Торайгыр с многочисленными и острыми вершинами и восточная часть равнины Сюгаты с небольшими горками. По очертанию знакомых гор можно догадаться, что каньоны Чарына должны быть где-то близко, почти рядом. Но каньоны прорезают ровную пустыню глубокими расщелинами, и увидеть их можно, только подойдя вплотную.
На противоположном склоне ущелья видна глубокая ниша или пещера с большим входом. Интересно бы ее осмотреть. Может быть, там была стоянка древнего человека. Саше почудилось, будто в нишу кто-то быстро скользнул и притаился там.
Наш бивак в глубокой тени тугайных зарослей
На нашем пути неожиданно оказалась пропасть с зеленой полоской леса на дне
Каменка-плясунья заготавливает впрок насекомых
На живописном выступе над рекой мы наталкиваемся на группу могилок. Судя по всему, захоронение здесь было одновременным и носило следы поспешности. Для погибших были вырыты неглубокие ямы, прикрытые сверху стволами саксаула и присыпанные землей. Сейчас могилки обвалились, насыпи обрушились. Судя по тому, как изменилась древесина саксаула, очень стойкая к гниению, могилам лет сто-двести. Кто здесь похоронен, последствием какой трагедии оставлены ее следы?
Пока мы рассматриваем могилки, из глубокого каньона вылетает большая черная птица с красными ногами и клювом, описывает широкие круги над ущельем, летит за красные изваяния и скрывается за одной из вершинок пустынного холма. Я узнал черного аиста — эту очень редкую птицу, хотя видел ее всего лишь на картинках. Черный аист — лесная птица, он очень осторожен, необыкновенно редок.
Хорошо, что кое-где еще сохранились глухие уголки природы, в которых находит убежище эта ныне исчезающая птица. Почему ее так мало на земле, отчего она скрывается в глухих дебрях леса, какая причина делает ее такой скрытной — никто не знает. Ныне она нуждается в охране. А ведь в нее может легкомысленно пальнуть из ружья охотник.
Кто бы мог подумать, что небольшая элегантная птичка каменка-плясунья, презабавно приседающая, будто в пляске, заготавливает впрок насекомых? Я собрал уже добрый десяток муравьев самок желтых кампонотусов, наколотых на шипы кустарников. Это один из самых крупных муравьев — обитателей пустыни. Сейчас происходит разлет крылатых самок. После оплодотворения самки сбрасывают крылья и бродят по земле в поисках уютного местечка для обоснования муравейника. Но каменка, чтобы она вела себя, как сорокопут! С этим я встретился впервые.
Я продолжаю обыскивать кусты и снимаю наколотых муравьев. Многие из них мертвы, успели подсохнуть, некоторые же. недавно наколотые, размахивая ногами, безуспешно пытаются освободиться из неожиданного плена. А вокруг нас, тревожно попискивая, раскланиваясь, расправляя в стороны крылья и распуская веером хвостик, летает самочка каменки. То ли здесь поблизости, как обычно в норе песчанки, расположено ее гнездо, то ли птиц} смущает вторжение человека на территорию собственных запасов.
Хорошо бы найти гнездо кампонотусов и наблюдать за ним. Поиски продолжаются недолго. Вот под кустом тамариска небольшой конический холмик из светлой земли Муравьев не видно. Но под холмиком открывается большая камера и в ней изрядная кучка светло-желтых муравьев-рабочих. В невероятной панике они прячутся в различные укромные местечки. В камере есть еще интересные вещи! На корнях тамариска — большущая тля. Она воспитанница муравьев, ее выделения— основная пища робких подземных жителей. А чуть глубже расположились слабоподвижные и толстые личинки какой-то мухи. Насекомые— квартиранты муравьев — прихотливы и без ухода своих хозяев не выживут.
Теперь, если бы мы и пожелали, к реке не спуститься — так обрывисты и круты склоны ущелья. Вскоре мы забираемся еще выше, в каменистую пустыню. Она почти голая, гладкая, редкие кустики солянок на ней виднеются вдали друг от друга, и также покрыта щебнем и превосходно окатанной галькой. Она — остаток деятельности озера, и мы фактически шагаем по его бывшему дну.
