В пустыне волн и небес - [115]

В 9.30 утра я записал в журнале: «Осталось 24 мили. Не поджидает ли меня на финише чернобородый викинг?» — а час спустя я заштилел. Три часа тщетно ждал ветра. Потом решил перекусить. Устроился, и в это время подул легкий бриз — поесть в тот день мне не пришлось.

Как только «Джипси Мот» начала двигаться, я стал пытаться выйти на связь с береговой охраной Нью-Йорка и вскоре услышал четкий голос, показавшийся мне знакомым:

— Говорит Эдит, мы у маяка Амброуз. У нас на борту ваша жена, сейчас она будет говорить с вами.

Я услышал Шейлу, она сказала что-то неразборчивое, но тут связь прекратилась — вероятно, она нажала не ту кнопку. Затем снова раздался четкий голос:

— Какой у вас курс?

— Двести семьдесят градусов.

— О'кей, два-семь-ноль. Мы вас встретим.

Теперь, естественно, мне было не до ланча, я вглядывался в каждый встречный катер.

Я шел от острова Фаер на маяк Амброуз, берегов не было видно. Чтобы определить свое местонахождение, взял радиопеленг от трех точек. В 3.50 ко мне подошел рыболовецкий катер, с борта махала Шейла. Выглядела она потрясающе. С ней были и другие встречающие — все дружно махали. Я подумал: «Все это здорово, но как там мои соперники? Как бы мне узнать, не выказывая слишком большого интереса?». А вслух спросил:

— Какие новости от других? Мне ответили:

— Вы — первый.

И эти слова прозвучали для меня райской музыкой.

Я пересек линию финиша в 5.30 вечера, спустя 40 дней 12 часов и 30 минут после выстрела стартовой пушки. Прошел 4004,5 мили, из них добрых 3 тысячи миль — по дуге большого круга. После финиша мне нужно было еще 16 миль идти одному по Нью-Йоркской гавани до острова Статен: никто не имел права взойти ко мне на борт, пока я не пройду карантинный и иммиграционный досмотр. Во мне же, по-видимому, что-то вдруг надломилось, словно опустилось: когда, обойдя остров Кони, я стал убирать паруса, получилось это у меня так нескладно, как у какого-нибудь сухопутного недоросля (сухопутной швабры). На палубе образовалось беспорядочное нагромождение парусов, канатов, тросов, кранцев/Каждые несколько секунд мне приходилось отрываться от дела, пытаться выслушивать вопросы, которые неслись со всех сторон, и стараться дать на них ответы.

Тут опять исчез ветер. Я был не в состоянии завести двигатель и с благодарностью принял помощь буксира.

Глава двадцать девятая НЬЮ-ЙОРК И НОВЫЕ ПЛАНЫ

Четкий сильный голос, вызвавший меня на подходе к Нью-Йорку, принадлежал капитану Джиму Перси из британской компании Трансокеанских воздушных сообщений. Последний раз я слышал его на собрании Совета Гильдии воздушных пилотов и штурманов. Принц Филип, почетный штурман гильдии, попросил Джима встретить меня на финише. Джим появился в парадной форме, мы с ним сфотографировались. Кто-то преподнес мне бутылку брэнди, из-за этого, вероятно, посадил себе изрядную шишку, ударившись головой о переборку. Я вообще потерял чувство равновесия еще в море, за несколько дней до Нью-Йорка. Этим объясняется моя нерасторопность на финише, когда нужно было работать с полной самоотдачей — быстро, четко и напряженно.

Не описать волнения, с которым я отправился вместе с Шейлой в ее номер в отеле «Нью-Йорк». Туда же явился Крис Брашер, и мы закатили роскошный пир. Было 2 часа ночи. До конца насладиться пиршеством я не успел: мы с Шейлой заснули прямо за столом. Крис удалился на цыпочках.

Хаслер финишировал на восемь дней позже меня, а еще через семь с половиной дней пришел Льюис. Чернобородый викинг Хауэлз дошел до Нью-Йорка через 63 дня после старта. До Азорских островов он шел почти по дуге большого круга, потом взял на Бермуды и зашел на них для ремонта часов. Был еще и пятый участник гонки — француз Жан Лакомб. Он стартовал на пять дней позже нас на маленькой яхте «Мыс Горн» и закончил гонку 24 августа. Мы с Шейлой встретились с ним в гавани Нью-Йорка: его вели в порт на буксире, а мы уходили на Плимут.

За время гонки я потерял в весе 10 фунтов — вероятно, из-за большой физической нагрузки. Блонди говорил, что его большой китайский парус вообще не требовал от него никакой работы, но он тоже потерял 10 фунтов. Льюис похудел на 20 фунтов, Хауэлз — на 18.

Мои записи в журнале составили 50 тысяч слов, из них получилась книга под названием «В одиночку через Атлантику». Каждый день после завтрака я спешил к своим записям и, справившись с описанием очередного эпизода гонки, чувствовал удовлетворение и творческий подъем. Я писал и представлял, что делюсь своими переживаниями с Шейлой или с кем-нибудь из друзей, — так у меня лучше получалось. Свои творения я отдавал Крису. Однажды он 90 минут диктовал их по телефону в «Обсервер».

После сорока дней одиночества я вдруг очутился в водовороте деловой жизни. Мне приходили сотни писем и телеграмм, я давал интервью газетам и радио и даже пару раз появился на экране телевизора. Шейла договорилась с журналом «Спорт иллюстрейтид»; я писал для него большую статью, и мне очень нравились все сотрудники. Они выделили мне место, и я работал у них в редакции.

Я думаю, что интерес к этой гонке в Америке возник, во многом благодаря особому чутью Шейлы на паблик релейшнз. После старта, не успел я еще пройти мыс Ленде-Энд