В пургу и после - [8]
Справа от сиденья, на кожухе ревущего мотора, лежала развернутая крупномасштабная карта этих мест. Время от времени Бондарев заглядывал в нее, пытаясь определить местоположение. Иногда ему это удавалось, а чаще всего не удавалось, но в конце концов к речке Волчьей он выбрался. Остановился на берегу.
Долгий северный день был на исходе.
В прибрежных кустах заливисто свиристела какая-то пичуга, под ногами шуршали лемминги, вдалеке белой молнией сверкнул горностай, и Бондарев пожалел, что не захватил с собой ружье. Зверь здесь хоть и осторожный, а человека знает мало. На вездеходе же вовсе можно подрулить, хоть рукой бери.
В реке плескалась крупная рыба. Плавно покачиваясь, плыли в черной воде корявые, слегка обкатанные волной бревна.
Бондарев с сожалением поглядел на солнце, опустившееся за ближним взгорком, — эх, досада… В темноте по берегу не больно поедешь, мигом угодишь в промоину, уж лучше потерпеть до утра, а пока располагаться здесь на ночлег.
Снова плеснула рыба в реке. Бондарев повернул голову на всплеск, прищурил глаз. «А Кулешов не дурак, хорошее местечко выбрал… Зар-ра-за…»
Обида комом подступила к горлу. От реки потянуло болотной сыростью. Бондарев выбрался на крыло вездехода, хотел встать во весь рост, но ослабевшие ноги подкосились, и он тяжело спрыгнул вниз, брызгая во все стороны водой, сочащейся из мха.
— Ладно уж, помилуйся с бабой еще одну ночку. Завтра за все взыщу, — проворчал Бондарев, устраивая себе в кузове лежак.
Утро выдалось хмурое, серое. Солнце вставало из дымной тучи, низко проползавшей по окраине неба. В воздухе тихо кружились снежинки. Медленно опускались они на посеребренную за ночь осоку.
Придя в себя, Бондарев кинулся заводить мотор. К счастью, мороз был несильным, так что и радиатор и блок цилиндров не пострадали. Взвыл стартер, мерно застучал движок. Бондарев некоторое время не без тревоги прислушивался, потом облегченно вздохнул и, оставив мотор прогреваться, выбрался из кабины. Каблуком сапога разбил тонкий ледок, успевший схватиться на большой прозрачной луже, плеснул в лицо несколько пригоршней обжигающей воды, фыркнул от удовольствия и полез на сиденье. Вездеход рывком тронулся, отдирая гусеницы от мерзлого мха, закачался на кочках, по днищу застучали комья грязи.
— Ничего, теперь уж недолго, — успокаивал себя Бондарев и ласкал взглядом увесистую монтировку, загодя положенную рядом с сиденьем.
Чтобы перебить голод, Бондарев закурил. От первой же папиросы слегка закружилась голова, тело расслабилось, тягуче засосало под ложечкой.
— Нет, — сказал себе Бондарев. — Так дело не пойдет!.. Я должен быть в форме.
Сдерживая нетерпение, он остановил вездеход. В кузове нашелся припасенный для таких случаев лист железа — разводить костерок на болоте сущее мучение, — набросал ветоши, плеснул масла, добавил чуток бензинчику, чиркнул спичкой, и через пять минут котелок вскипел. Подкрепившись чаем, Бондарев повеселел.
— Солдаты, в путь, в путь, в путь… — запел он, снова усаживаясь за рычаги.
По всем расчетам, домик геологов должен был показаться с минуты на минуту, и на последних километрах Бондарев газовал вовсю. Машина с ревом мчалась по лужам, взметая фонтаны брызг и крошево тонкого льда. Через час Бондарев пересек тракторный след, наполненный водой, потом с хрустом раздавил гусеницей какой-то ящик, а потом, приняв чуть правее, увидел и долгожданный домик, с первого взгляда показавшийся нежилым. Дорога к нему лежала через глубокую бочажину. Бондарев, не раздумывая, направил вездеход вперед, не тратя ни минуты на объезд. Тяжело плюхнувшись, вездеход поплыл, у самой кабины заплескалась серая вода. Бондарев зачерпнул ее горстью, отпил глоток, мокрой ладонью протер усталые глаза.
Перед берегом Бондарев сбавил газ, вездеход осторожно вскарабкался по крутому подъему и на рысях рванулся к домику. У самого порога Бондарев лихо развернулся, пропахав глубокую, сочащуюся желтой водой полосу. Мотор несколько раз всхрапнул, как загнанная лошадь, и смолк. Наступила тишина.
— Та-ак, — сказал себе Бондарев, неторопливо закурил и стал ждать, все больше удивляясь тому, что никто не выбежал навстречу. Шум мотора в тихую погоду разносится на десять километров, а эти, видать, замиловались, даже слышать не хотят…
Докурив папиросу, Бондарев вылез из кабины, постоял на крыле, потоптавшись, спрыгнул на землю. Обошел вездеход кругом, постукивая каблуком крепкого кирзового сапога по туго натянутым гусеницам и краем глаза наблюдая за окнами — будто вымерли все! — наконец не выдержал, сунул монтировку за голенище, коротко матюкнулся, сплюнул и пошел в дом.
Жалобно скрипнула и отлетела внутрь под ударом сапога легкая дощатая дверь. Пригнувшись, чтобы не зацепить косяк, Бондарев прошел в сени.
Постучался.
Ни звука в ответ.
Вошел в комнату. Осмотрелся недоуменно. Кругом царил беспорядок, какой оставляют после себя люди, в спешке покидающие временное прибежище.
— Эй! Есть тут кто? — неуверенно, но громко позвал Бондарев.
Отодвинулся брезентовый полог, прикрывавший вход во вторую комнату, и оттуда вышла Марина, спросонья кулаком потирая глаза. Бондарев окинул ее беглым взглядом и, закусив губу, отвернулся. Грубый грязный свитер, рваные ватные брюки, — на кого ты стала похожа, Марина, Маринка!..
Аскольд и Дир — первые киевские князья (вторая пол. IX в.), о которых упоминают летописные своды. Согласно данным летописей, под их предводительством был совершён первый поход на Константинополь. Около 882 г. Аскольд и Дир были вероломно убиты новгородским князем Олегом.Роман известного писателя В. И. Зимы основан на событиях русской истории, относящихся ко времени княжения Аскольда и Дира.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод из жизни северных рыбаков в трудное военное время. Мужиков война выкосила, женщины на работе старятся-убиваются, старухи — возле детей… Каждый человек — на вес золота. Повествование вращается вокруг чая, которого нынешние поколения молодежи, увы, не знают — того неподдельного и драгоценного напитка, витаминного, ароматного, которого было вдосталь в советское время. Рассказано о значении для нас целебного чая, отобранного теперь и замененного неведомыми наборами сухих бурьянов да сорняков. Кто не понимает, что такое беда и нужда, что такое последняя степень напряжения сил для выживания, — прочтите этот рассказ. Рассказ опубликован в журнале «Наш современник» за 1975 год, № 4.
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.
Леонид Рахманов — прозаик, драматург и киносценарист. Широкую известность и признание получила его пьеса «Беспокойная старость», а также киносценарий «Депутат Балтики». Здесь собраны вещи, написанные как в начале творческого пути, так и в зрелые годы. Книга раскрывает широту и разнообразие творческих интересов писателя.