В пучину вод бросая мысль... - [35]

— Этого я и боялся, — пробормотал Фил. — Каждый, побывавший в мире, не захочет ограничивать ощущения и представления. Что такое четыре измерения по сравнению с бесконечностью?

— Но я вернулся, как видишь…

— Тебя просто вытолкнуло, — сказал Фил. — Никто из нас еще не может управлять собой.

— Послушай, — Эдик неожиданно понял смысл рассуждений Фила. — Ты хочешь сказать, что тоже…

— Тоже, — усмехнулся Фил. — Похоже, что каждый из нас не удержался и испытал действие полного закона сохранения энергии на собственной шкуре.

— Ты там был? — настойчиво переспросил Эдик.

«Почему он так этим озабочен?» — подумал Фил.

— Был, — сказал он. — И могу рассказать еще меньше, чем ты.

— Если каждый из нас поставил опыт на себе… — медленно произнес Эдик. — Каждому не терпелось… Управлять измерениями никто еще не умеет. Пользоваться полным законом… И если кто-то, кто вышел в мир первым, не сумел сдержать эмоции, это должно было сказаться. Точнее — могло. Но почему закон проявил себя именно так?

«Алиби, — подумал Фил. — Он готовит себе алиби. Если Эдик только сегодня впервые вышел в мир, то не мог убить Лизу неделю назад. А если это не он, то кто-то из троих — Кронин, Бессонов или Вера. Если Эдик хочет сказать именно это, то не переигрывает ли? Сегодня ли он вышел в мир впервые? А может, неделю назад?»

— Ужасно… — сказал Эдик. — Ты не находишь, что это просто ужасно?

— Но ведь кто-то из нас сделал это, — сухо сказал Фил.

— Да, — кивнул Эдик.

— И я не уверен, что это — не ты.

— Как и я не знаю, был ли это ты. Извини, Фил.

— Или Николай Евгеньевич.

— Или Миша, — скривив губы, произнес Эдик.

— Миша… А мотив?

— Фил, тебе же прекрасно известно, что Миша не пропускает ни одной юбки! Его бедная Роза… Впрочем, она давно поняла, что представляет собой муж. Ни Вера, ни Лиза не могли остаться вне Мишиного внимания. Как женщины, естественно. И если он демонстративно от Лизы отворачивался, это — поверь мне! — могло означать только одно: она так его отшила, что он ее возненавидел. Не настолько, конечно, чтобы убить…

— Вот видишь!

— В обычных обстоятельствах, — твердо закончил Эдик. — А в наших?

— Господи, что же это? — с тоской произнес Фил, и только сейчас до его слуха донеслись звуки, которые наверняка звучали уже давно, но не осознавались: короткие стуки в дверь снаружи, перемежавшиеся возгласами возмущения.

— Мы тут засели, — сказал Фил, приходя в себя, — и, наверно, сорвали у кого-то занятие.

— Нет, — рассеянно отозвался Эдик. — Я посмотрел расписание — в этой аудитории «окно» до четырех.

— Без пяти четыре, — констатировал Фил, бросив взгляд на часы.

— Выметаемся, — согласился Эдик и открыл дверь. В аудиторию повалила толпа, будто в салон припозднившегося автобуса.

— Что это вы тут заперлись? — подошла к Филу женщина лет пятидесяти в длинном, почти до пола, темном платье с высоким воротом. — И чем занимались, позвольте спросить?

Она, конечно, точно знала — чем, но хотела услышать придуманную ими отговорку.

— Ну да, именно тем и занимались, о чем вы подумали, Зинаида Сергеевна, — огрызнулся Эдик, нимало не смущенный беспочвенным обвинением, и подтолкнул Фила к выходу. В коридоре, где бродили редкие слушатели, то ли опоздавшие на заседания своих секций, то ли решившие посвятить время уединенным размышлениям, Эдик расхохотался.

— Зина в своем репертуаре, — сказал он, отсмеявшись. — Ты ее не знаешь? Она у Ситчина работает, историк науки. Та еще дама.

— Что будем делать? — мрачно спросил Филипп.

— Не знаю, — признался Эдик. — Но тот, кто предупрежден, тот вооружен, верно? Если мне известно, с помощью какого закона природы действует убийца и если я сам как-то — пусть с грехом пополам — владею тем же оружием, значит, я в относительной безопасности. Согласен?

Фил промолчал.

Эдик коротко кивнул, прощаясь, и пошел прочь. Сначала он шел прямо и размахивал руками, но по мере удаления фигура его сгибалась, будто под тяжестью, опускавшейся на плечи — так казалось Филу, видевшему Эдика со спины. «Под грузом улик», — пришла ему в голову фраза из детективного романа.

Телефон-автомат одиноко висел на стене холла и издалека напоминал жука с повисшей ногой.

— Слушаю, — сказал знакомый голос, когда Фил набрал номер.

— С тобой все в порядке?

— Конечно! — воскликнула Вера.

— Тебя не было дома? Я звонил…?

— Фил, — сказала Вера, — ты забыл? Я предупреждала, что должна буду утром пойти на работу.

Фил не помнил, чтобы Вера его об этом предупреждала, но если она так говорила, то, наверно, он действительно выпустил из головы ее слова.

— Я так боялся за тебя! — вырвалось у него.

— Действительно? — голос Веры в трубке стал мягким, обволакивающим. — Ты думал обо мне?

— Да… — сказал Фил, но больше слов не нашел и надрывно замолчал, заполняя возникшее между ним и Верой нематериальное пространство общности своими мыслями, которые даже ему самому ничего не могли объяснить.

— Вот-вот, — произнесла Вера, улыбаясь. Фил слышал эту улыбку, Вера была рада, что заставила его помучиться — и еще рада была тому, что мучился он не сильно, она ведь и сама не хотела приручать Фила настолько, чтобы он бросался ради нее с головой в омут. — Все в порядке, Фил. Мне было хорошо с тобой, правда. А тебе?