В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории - [53]
Разумеется, выбор в пользу Пожарского не означает, что все ратники, служившие под его началом, разделяли мировоззрение князя Дмитрия Михайловича и людей его круга, но политический инстинкт безошибочно подсказал ополченцам, на кого они могут рассчитывать в тяжелую годину, кто не предаст их чаяния, и они нашли, вероятно, единственно верную кандидатуру. Характерно и то, как относятся к земской рати и его главе представители соперничающих групп правящего класса — деятели тушинско-романовского клана и потомки служилых князей. Если в Костроме Иван Шереметев попытался оказать нижегородцам сопротивление, то в Ярославле воевода Андрей Куракин встретил ополчение хлебом-солью и перезвоном колоколов.
Позже «Иван Шереметев со старыми заводчиками всякого зла, с князем Григорьем Шаховским, да с Иваном Плещеевым, да с князем Иваном Засекиным, атаманов и козаков научать на всякое зло, чтобы разделение и ссору в земле учинить, начали наговаривать атаманов и козаков на то, чтоб шли по городам, в Ярославль, Вологду и другие города, православных христиан разорять, да… чтоб у нас начальника, князя Дмитрия Михайловича, убить…»>{12}.
В начале апреля 1612 года ополченцы вступили в Ярославль, где пробыли три с половиной месяца. Причина ярославского стояния и затянувшийся почти на два месяца поход от Волги до Москвы порождает споры историков. Вспомним, что чрезмерно медлительным, больше года, выдался и поход русско-шведского войска Скопина-Шуйского из Новгорода в столицу. Скопин совершенно сознательно не торопился в столицу, понимая, чем дольше он будет во главе войска, тем больше сделает для умирения страны.
Минин и Пожарский также не спешили к столице для соединения с Трубецким, сделав верные выводы из печальной истории «первого» ополчения. Чтобы не раствориться в казачьем войске, не плясать под их дудку, не погубить земское дело, для этого требовались силы, которыми пока ополчение пока не располагало. Накопление сил — главный смысл ярославского стояния. Численность ополчения выступившего из Нижнего, не превышала 5 тысяч человек, из Ярославля вышло уже около 10 тысяч ратников. Если бы не известие о подходе к Москве войска Ходкевича, Минин и Пожарский наверняка постарались бы еще задержать поход и собрать еще больше людей.
В Ярославле окончательно оформилось «земское правительство», образованное в Нижнем Новгороде — «совет всея земли» — «бояре и воеводы и по избранью всех чинов людей Российского государства в нынешнее настоящее время того великого государства многочисленного войска у ратных и у земских дел стольник и воевода Дмитрий Пожарский с товарищи». Пожарского избрали главой правительства «все служилые и не служилые люди за разум, за правду, за дородство, и за храбрость, к ратным и к земским делам». К этой форме правительственной организации страна уже привыкла — напомним, что уже год действовал «совет всея земли», ныне возглавляемый Трубецким и Заруцким. Два правительства действовали параллельно, принимая по своему усмотрению самые разнообразные решения. Например, 5 мая 1612 года Пожарский направляет в Велоозеро грамоту о постройке нового города, а 15 июня дуумвират издает грамоту о пожаловании некоему Григорию Пелехову имения в Переяславском уезде. Лонятно, что при объединении от лидеров двух ополчений требовалось поступиться властью, а подобная ситуация таила в себе новые угрозы.
Пожарский и Минин прекрасно понимали, что в Москве у них не останется выбора — либо иметь в лице воинства под командованием тушинского боярина Трубецкого сомнительных союзников, либо, оттолкнув их, приобрести открытого врага. Учитывая многочисленность казачьих отрядов, их несомненное превосходство в боевом опыте перед ополченцами, последним ничего не оставалось делать, как объединиться с Трубецким и казачьими атаманами и, стиснув зубы, терпеть их выходки вплоть до покушения на жизнь князя Дмитрия Михайловича.
Служивые люди, у которых казаки разоряли имения и вырезали семьи, да и прочие земские ратники имели свои резоны ненавидеть новоявленных «братьев по оружию». По отзыву Соловьева, казаки видели «злого врага в каждом мирном гражданине, живущем плодами честного труда»: «им нужно было опустошить государство вконец, истребить всех некозаков, всех земских людей, чтобы быть безопасными на будущее время»>{13}. Об их опустошениях летописец говорит, что и в древние времена таких мук не бывало; воеводы доносили: «Там и там стояли казаки…. села и деревни разорили и повоевали до основания, крестьян жженых мы видели более семидесяти человек, да мертвых больше сорока человек, мужиков и женок, которые померли от мученья и пыток, кроме замерзших»>{14}. После того как шайка атамана Баловня, состоявшая из черкас, литовских людей и русских «воров», побывала на Онеге, там было найдено 2325 трупов замученных людей. В 1614 году Яков Делагарди доносил из Новгорода: «казаков слишком много в стране… они грабят, жгут, убивают и творят такие жестокости с боярами, горожанами и крестьянами, женщинами и детьми, о каких никогда не слыхано и от язычников». Схожую оценку дает и русский летописец: «И многие беды деяху, различными муками мучили, яко ж в древних летех таких мук не бяше»
