В прорыв идут штрафные батальоны - [43]
— Дело не в шагистике, мужики. Вы что? Армия есть армия. Это дисциплина и строй. Только в строю солдат становится солдатом, — возразил Корниенко, адресуясь по преимуществу к командиру восьмой. — Как в строю идут, так и в бою себя покажут.
— Ты хрен с пальцем не путай, Федь, — взъерошился в ответ щуплый заводной Харин. — Что ты нас элементарщиной кормишь? Уставы все мы знаем. Много чего в них понаписано было, только война все перекроила. Новые вон пишут…
Корниенко подобрался, повел плечами, распрямляя ремни, метнул в Харина неприязненный укоряющий взгляд:
— Я не путаю. И в тылу, и на фронте армия на дисциплине держится. А она со строевой подготовки начинается. Когда человек приучается строевые и учебные команды выполнять, тогда он — солдат.
— А тупая солдафонская муштра какое ко всему этому отношение имеет? — ехидно прищуривается Харин, ожидая, видимо, что против тупого солдафонства у командира первой убедительных возражений не найдется.
— Комбат за дисциплину спрашивает. По строю судит. Есть строй — значит, подразделение крепкое, боеспособное.
— В атаки печатным шагом не ходят. Мы — штрафной батальон, а не каппелевцы. Нас для прорывов готовят. Тут другое умение требуется…
— Но и не махновцы тоже, — поймал на слове Харина Корниенко. — Чуть расслабились — и вон чего получили.
— Опять путаешь! Чтобы боеспособность была, надо с утра до ночи на позициях ползать, учиться укрепленные высоты и населенные пункты брать, а не по плацу шлепать. Сапоги и без того на ладан дышат.
— Одно другому не мешает.
— Ну, ты долдон! — кладя конец спору, Харин ловким смачным плевком посылает недокуренную сигарету в дальний полет, удрученно покачивает головой, как удивляются и недоумевают, теряясь перед непостижимостью убедить человека в вещах, которые просты и доступны любому здравомыслию.
— Будет вам баки попусту жечь, — примирительно замечает командир четвертой капитан Трухнин. — И дисциплина важна, и учить в первую очередь надо тому, что в бою пригодится. Времени у нас в обрез, а добрая треть состава винтовки в руках не держала.
Трухнин будто прочитал мысли Колычева. В графе невозвратных потерь всегда было больше новобранцев. Учить людей действиям в бою поэтому казалось ему занятием более важным и целесообразным, чем гонять их, полуголодных, часами по плацу, добиваясь четкости шага. Куда как полезней, чтобы новичок знал, как вести огонь на ходу и двигаться перебежками, приноравливаясь к местности, что делать, если оказался прижатым к земле огнем или попал под минометный обстрел, как дальше и верней бросить гранату из положения лежа или бить штыком и прикладом, сойдясь в рукопашной.
Приняв не обученное частью пополнение, Павел перекроил расписание учебных занятий во взводах, сместив акцент на отработку приемов ближнего боя. Обязал себя по мере возможности лично присутствовать на полевых учениях, выдвинув этот показатель в главный критерий оценки работы взводных. Он, как, видимо, и Трухнин, склонялся к мысли, что место батальона — в передовых порядках Воронежского фронта, ведущего активные наступательные действия в направлении Киева.
Разделял Павел и точку зрения командира восьмой капитана Харина, полагая, что батальон будет использоваться на участках прорыва со всеми вытекающими последствиями, но соображения свои держал при себе, оставаясь пассивным участником спора. Удерживал неопределенный статус полуштрафника-полукомандира. Говорить откровенно, не опасаясь быть неправильно понятым, он мог только с Корниенко и Упитом. Благо теперь переместился на штабную должность командир пятой Доценко — грубый заносчивый человек, которого не любили и опасались не только штрафники, но и коллеги, командиры рот. Старше всех по возрасту, но не по званию и боевому опыту, он тем не менее самозванно числил себя самым-самым из всех ротных и, если удостаивал кого вниманием, то только затем, чтобы свысока подчеркнуть свое превосходство, выставить напоказ и обсмеять чужие промахи и недостатки. Равным по достоинству признавал только Сачкова. Любимое словечко по адресу ротных — соплесосы.
Не обжившиеся в среде ротных новички, Кужахметов и Заброда, держались особняком. Что собой представляют — предстояло узнать.
— Вы еще слезу уроните, философы хреновы, — насмешливо предложил Трухнину и Харину Корниенко. — Шагать — не шагать, пустые желудки — не пустые желудки! Здесь армия, и здесь приказ. А значит — шагать! И все остальное делать, что положено.
— Приказы не обсуждаются, — с торопливой готовностью поддерживает его Заброда и, посчитав момент подходящим, чтобы устраниться от дальнейшего участия в разговоре, предлагает: — Расходимся, мужики, пока комбат о нас не вспомнил. Пошли, Рамазан, — кивает он Кужахметову, приглашая того в попутчики.
Снаружи до слуха Колычева доносится истошный тумановский вопль:
— Ротный! Ротный!…
И это не призыв о помощи, это крик безоглядного панического ужаса и непоправимой беды. Слетев кубарем с приступок, Витька вихрем влетает в блиндаж, сметает с пути вскинувшегося с нар Богданова.
— Па-аш, скорей! ЧП у нас!
— Что еще произошло? Где? — Руки уже сдергивают с гвоздя шинель, нащупывают рукава.
В штабных документах штрафников именуют «переменным составом», а сами они окрестили себя «НЕВОЛЬНИКАМИ ВОЙНЫ». Их штрафбат по численности равен стрелковому полку, но «штрафные полки и дивизии создавать нельзя — что тогда о Красной Армии подумают? Ну а батальоны — куда ни шло. Они и у немцев есть…» В бою у них один приказ: только вперед! любой ценой! не считаясь с потерями! Пусть после каждой атаки в строю остается меньше половины «переменного состава» — «война все спишет!».Книга основана на реальных событиях, участником которых был Юрий Сергеевич Погребов, сам воевавший в штрафбате.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Воспоминания и размышления фронтовика — пулеметчика и разведчика, прошедшего через перипетии века. Со дня Победы прошло уже шестьдесят лет. Несоответствие между этим фактом и названием книги объясняется тем, что книга вышла в свет в декабре 2004 г. Когда тебе 80, нельзя рассчитывать даже на ближайшие пять месяцев.
От издателяАвтор известен читателям по книгам о летчиках «Крутой вираж», «Небо хранит тайну», «И небо — одно, и жизнь — одна» и другим.В новой книге писатель опять возвращается к незабываемым годам войны. Повесть «И снова взлет..» — это взволнованный рассказ о любви молодого летчика к небу и женщине, о его ратных делах.
Эта автобиографическая книга написана человеком, который с юности мечтал стать морским пехотинцем, военнослужащим самого престижного рода войск США. Преодолев все трудности, он осуществил свою мечту, а потом в качестве командира взвода морской пехоты укреплял демократию в Афганистане, участвовал во вторжении в Ирак и свержении режима Саддама Хусейна. Он храбро воевал, сберег в боях всех своих подчиненных, дослужился до звания капитана и неожиданно для всех ушел в отставку, пораженный жестокостью современной войны и отдельными неприглядными сторонами армейской жизни.
Новый скорострельный боевик от автора бестселлеров «Фронтовик. Без пощады!» и «Фронтовик стреляет наповал».Вернувшись с Великой Отечественной, войсковой разведчик становится лучшим опером легендарного МУРа.На фронте он не раз брал «языков», но «на гражданке» предпочитает не задерживать бандитов и убийц, а стрелять на поражение.Только-только справились с послевоенным разгулом преступности, как умирает товарищ Сталин, объявлена амнистия, но не политическим, а уголовникам, из лагерей выпускают тысячи воров, грабителей, насильников.«Холодное лето 1953 года» будет жарким.А значит – Фронтовику снова идти в бой.Он стал снайпером еще на передовой.На его боевом счету уже более сотни нелюдей – гитлеровцев и урок.Его верный ТТ не знает промаха!
Новый фронтовой боевик от автора бестселлера «Пограничники Берии»! Новые подвиги «зеленых фуражек», выживших в отчаянных боях 22 июня 1941 года. Их осталось совсем немного – один из ста, – но каждый из них стоит целого взвода Спецназа.И теперь у бывших пограничников новый командир – легендарный «гений диверсий» Павел Судоплатов – и новое задание: возглавить разведывательно-диверсионный отряд, заброшенный в глубокий немецкий тыл, чтобы рвать вражеские коммуникации, пускать под откос воинские эшелоны, жечь автоколонны с боеприпасами, а главное – уничтожить железнодорожный мост, жизненно необходимый Вермахту для наступления на Сталинград.Этот стратегический объект под надежной охраной, и первая атака заканчивается провалом и тяжелыми потерями.
НОВЫЙ убойный боевик от автора бестселлера «Фронтовик. Без пощады!».Новые расследования операфронтовика по прозвищу Стрелок.Вернувшись домой после Победы, бывший войсковой разведчик объявляет войну бандитам и убийцам.Он всегда стреляет на поражение.Он «мочит» урок без угрызений совести.Он сражается против уголовников, как против гитлеровцев на фронте, – без пощады, без срока давности, без дурацкого «милосердия».Это наш «самый гуманный суд» дает за ограбление всего 3 года, за изнасилование – 5 лет, за убийство – от 3 до 10.
Вернувшись с фронта домой и поступив на службу в милицию, бывший войсковой разведчик осознает, что он снова на передовой, только война идет уже не с гитлеровскими захватчиками, а против уголовного отребья.Пока фронтовики проливали кровь за Родину, в тылу расплодилась бандитская нечисть вроде пресловутой «Черной кошки», на руках масса трофейного оружия, повсюду гремят выстрелы и бесчинствуют шайки. А значит – никакой пощады преступникам! Никаких интеллигентских соплей и слюнявого гуманизма! Какая, к черту, «эра милосердия»! Какие «права человека»! Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца – лежать в могиле! У грабителя только одно право – получить пулю в лоб!И опер-фронтовик из «убойного отдела» начинает отстреливать урок как бешеных собак.