В присутствии врага - [15]

— Интересно было бы узнать, сколько он платит вам за этот фарс? — спросила она.

Сент-Джеймс растерялся.

— Простите?

— За всем этим, конечно, стоит Лаксфорд. Но по выражению вашего лица я вижу, что он еще не поставил вас об этом в известность. Очень умно с его стороны.

Она села туда же, где, по-видимому, сидела перед их приходом, и указала им на диван и кресла, имевшие вид сшитых вместе огромных янтарно-желтых подушек. Поставив стакан на колени, она обеими руками старалась удержать его на элегантной узкой юбке своего черного, в тонкую полоску костюма. Глядя на это, Сент-Джеймс вспомнил недавно прочитанное интервью с младшим министром, вскоре после того, как с подачи правительства она заняла свою теперешнюю должность заместителя министра внутренних дел. Никто не скажет, что она пытается привлечь к себе внимание на манер своих коллег женского пола по палате общин, заверяла она. Она не видит необходимости выряжаться в ярко-красное в надежде выделиться таким образом среди мужчин. Она может этого добиться с помощью своего интеллекта.

— Дэнис Лаксфорд — это человек без совести, — отрывисто проговорила она. Ее слова были пропитаны враждебностью, тон — ледяной. — Он — дирижер этого оркестра. Нет, конечно же, не непосредственно. Пожалуй, воровать десятилетних детей прямо с улицы — это, возможно, слишком даже для него, готового опуститься до любой подлости. Однако вам не следует заблуждаться, — он держит вас за дурака и пытается то же сделать со мной. Но я этого не допущу.

— Почему вы считаете, что он в этом замешан? — Сент-Джеймс сел на диван, оказавшийся на удивление удобным, несмотря на свою бесформенность, и устроил поудобнее свою больную ногу. Хелен осталась стоять там, где была — у камина, рядом с коллекцией выставленных в нише призов и наград. Отсюда ей было удобнее наблюдать за миссис Боуин так, чтобы это не слишком бросалось в глаза.

— Потому что только двое на целом свете знают, кто отец моей дочери. Один из них — я. Второй — Дэнис Лаксфорд.

— А сама ваша дочь, она знает?

— Конечно же, нет. Ни в коем случае. Я не допускаю мысли, что она могла сама как-то узнать.

— Может быть, ваши родители, родственники?

— Нет, мистер Сент-Джеймс. Никто, кроме Дэниса и меня, — она сделала небольшой глоток из бокала. — Это же цель его газетенки — свалить правительство. В данный момент обстоятельства сложились как нельзя лучше, чтобы сокрушить консервативную партию раз и навсегда. Можете мне поверить, у него именно такие намерения.

— Я не прослеживаю логики.

— Все выстраивается весьма складно, разве нет? Исчезновение моей дочери. Записка мнимого похитителя в его руках. Требование огласки в этой записке. И все это следует буквально по пятам за фортелями Синклера Ларсни с несовершеннолетним мальчишкой в Пэддингтоне.

— Мистер Лаксфорд не похож на человека, затеявшего похищение ребенка ради выгоды бульварных газет, — заметил Сент-Джеймс.

— Не для бульварных газет вообще, во множественном числе, — парировала она, — а для одной единственной, совершенно определенной газетенки. Он вряд ли допустит, чтобы конкуренты увели у него из-под носа его лучшую историю.

— Но, по-моему, он беспокоился о соблюдении тайны не меньше, чем вы.

— Вы что, занимаетесь изучением человеческого поведения, мистер Сент-Джеймс? Кроме всех прочих ваших достоинств?

— Полагаю, это вполне разумно — оценивать людей, обращающихся ко мне за помощью, прежде чем давать им свое согласие.

— Какая дальновидность! Когда у нас будет больше времени, я, может быть, спрошу вас, какую оценку выдаете мне, — она поставила стакан с вином рядом со своим портфелем. Затем сняла круглые очки в черепаховой оправе и потерла стекла о подлокотник кресла как бы для того, чтобы отполировать их, одновременно изучая Сент-Джеймса. Черепаховая оправа была примерно того же цвета, что и ее прямые, стриженые «под пажа» волосы, и когда она вновь одела очки, они коснулись ее челки, настолько длинной, что она закрывала ее брови.

— Разрешите задать вам один вопрос. Вам не кажется странным тот факт, что мистер Лаксфорд получил эту записку о похищении по почте? — спросила она.

— Безусловно, — сказал Сент-Джеймс. — На письме стоит вчерашний штемпель. А отправили его, возможно, днем раньше.

— В то время, когда моя дочь находилась дома в целости и сохранности. Таким образом, анализируя это обстоятельство, мы должны согласиться, что, отправляя письмо, похититель был совершенно уверен в успехе задуманного.

— Или, — продолжил Сент-Джеймс, — мы имеем дело с похитителем, которому в случае неудачи с похищением неважно, получено письмо или нет. Это возможно в том случае, если похититель и получатель письма — одно и то же лицо. Или если похититель был нанят получателем.

— Значит, вы понимаете.

— Я тоже обратил внимание на штемпель, миссис Боуин. И у меня нет привычки всему верить на слово. Я готов согласиться, что Дэнис Лаксфорд может быть каким-то образом к этому причастен. Но я имею те же основания подозревать в этом и вас.

Ее губы искривила мгновенная усмешка. Она резко кивнула.

— Ну, хорошо, хорошо, — проговорила она, — вы не такой уж безропотный прислужник Лаксфорда, как он предполагает. Я думаю, вы подойдете.