В присутствии Бога. Беседы о Ветхом Завете - [31]

Книга Песни Песней Соломона

Кто эта, блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?

(Песн. 6. 10)

• 1 •

Я бы хотел начать небольшой цикл бесед на тему Песни Песней Соломона. Это книга, запечатленная семью печатями, книга таинственная, и у меня нет никаких претензий на наличие талантов или духовных прозрений. Я не претендую на то, чтобы объяснить в ней всё, всю глубину её. Но о ней нужно говорить, потому что она этого достойна. Песня эта — о любви. Она, по сути, некоторыми комментаторами так и называется — сбор, солянка, сборник восточных песен, посвящённых брачной тематике. В этой Песне ни разу не упоминается имя Бога. Господь, или Бог, или Всемогущий, или Вседержитель — ничего подобного, ни разу здесь к Богу не возводится ум. Нет никого молящегося, никого, призывающего к молитве, никого, благословляющего Бога. Но если это просто книга о любви, тогда зачем она в Библии? А если эта книга в Библии, тогда в ней есть тайный смысл, тогда она буквально толковаться может по-земному, а может и аллегорически — в ней есть скрытый смысл. Кстати говоря, вопрос, нужна ли она в Библии, оставался нерешённым до очень позднего времени. Дело в том, что канон старозаветных книг — это, собственно, Тора (пророки) и псалмы. Песню Песней — не знали, ввести или вывести из канона. Столетиями спорили об этом. Некоторые считали, что она оскверняет руки. Некоторые считали, что она не нужна, поскольку соблазняет читающих. А самые учёные раввины, самые отданные молитве и богомыслию люди считали, что Тора и вообще весь закон и пророки — это корона золотая. И каждая книга в ней — это камень драгоценный, но Песнь песней — самый драгоценный камень, и весь мир недостоин того дня, когда эту Песнь подарил Господь Израилю. Поэтому они читают её на Пасху — как гимн любви между Израилем и Богом, Который, как невесту, увёл из дома рабства свой народ.

Быть ей или не быть в тексте Священного Писания, решали долго. Решили, что быть. А быть потому, что она вся насквозь таинственна, она вся аллегорична, и толковать её нужно, исходя из её скрытого смысла. Здесь, братья и сестры, нужно сказать, что не всё в Писании открывается всем и сразу. Мы с вами зачастую склонны читать, например, газеты или журналы с конца, с последней страницы — там, где гороскопы или кроссворды. Мы так же и Библию иногда читаем — с Апокалипсиса сразу начинаем. Песню Песней не разрешали читать людям до тридцати лет, как минимум. Так же, как Екклесиаста, или, скажем, Иезекииля. Иезекииля — даже больше, чем Екклесиаста. Эти книги предполагают полную внутреннюю зрелость человека — и психофизическую, и житейскую, и нравственную. Поэтому мы, приступая к этой книге, конечно, находимся в страхе — что мы скажем о ней? Она таинственна. Но что ободряет нас — её очень любили христианские мистики.

На востоке, в Восточной Церкви, её любили люди, склонные к созерцанию и философии, например, Григорий Нисский. У него есть комплексное толкование на Песню Песней Соломона. Он вообще любил философские книги, толковал Екклесиаста, толковал Песню Песней.

Первым ярким толкователем был Ориген. Он первым сказал, что эта Песня превзошла самоё себя и в Библии это действительно драгоценность. В Западной Церкви многие монахи, подвижники, мистики, отшельники вслушивались в слова этой книги и находили в ней диалог между Христом и Церковью, между Духом Святым и Девой Марией, между Христом и душой человеческой. Так же, как и в древности учителя Израиля находили в ней диалог между Богом и душой или между Богом и Израилем. Некоторые люди отсидели в тюрьме за перевод этой книги. Например, один испанский проповедник начала XVI века за перевод этой книги с латинского языка на испанский, простонародный, просидел четыре года в тюрьме. Настолько это было опасно — считалось, что нехорошо заниматься подобными вещами. Но мы с вами живём во времена свободные, когда заниматься можно всем, чем хочешь, дай Бог только заниматься тем, чем надо, поэтому будем говорить об этой книге с осторожностью и кратко, с краешку.

Ориген говорит так: «Мы научены Писанием, что есть святое, а есть Святое святых, есть небо, а есть небеса небес, есть суббота, а есть суббота суббот». Субботой суббот назывался юбилейный год, когда рабы отпускались на свободу. Семь лет — это субботний год, а семь по семь — это сорок девять, пятидесятый год — юбилейный, суббота суббот. Такое умножение — квадрат от святого.

Примерно в таких же категориях он говорит, что есть песни различные, но есть Песня песней, и к ней нужно подходить как к субботе суббот, как к Святому святых, как к небесам небес. Это обычный оборот Писания, где говорит Господь: Умножая, умножу скорбь твою (Быт. 3, 16), — или: Благословляя, благословлю и размножая размножу тебя (Евр. 6, 14). Есть просто святое, а есть Святое святых, есть просто песни, а есть Песня Песней. Во Святое святых входил только первосвященник. Не просто священник, а первосвященник. И входил туда не тогда, когда сам хотел, а только раз в год, в определённый день, причём входил, внося с собой кровь животного, закланного за грехи народа, и шёпотом произносил там имя Бога. Это было единственное время в году, когда первосвященник, один из народа, мог зайти в это место. Если мы примем эту мысленную последовательность, то мы должны осознать, что мы не поймём в Песне Песней ничего, если не будем стремиться к внутреннему очищению, к очищению ума.