В присутствии Бога. Беседы о Ветхом Завете - [29]

«Мудрость делает мудрого сильней десяти властителей, которые в городе, и нет человека праведного на земле, который не делал бы зло и не грешил бы». Воистину, когда мы хороним кого-нибудь, читаем молитву, в которой есть слова: «Нет человека, иже жив будет и не согрешит». И, обращаясь ко Христу, говорим: «Ты бо един токмо без греха, правда Твоя во веки и слово Твое — истина».«.. .Всё это испытал я мудростью и сказал: "Буду я мудрым" — но мудрость далека от меня, далеко то, что было, и глубоко-глубоко; кто постигнет его?».

Итак, братья и сестры, это была, скажем, некая часть седьмой главы Екклесиаста, для меня лично самой любимой. Прочитав эту книгу несколько раз, я отметил для себя эту седьмую главу, и в ней моё сердце нашло очень много полезного и важного. Вы ещё перечитаете это, ещё будете думать об этом, с кем-то обсуждать это. И, повторяю, как Екклесиаст говорит, «слова мудрых — как крепкие иглы и вбитые гвозди, и составители их — от единого Пастыря, а много читать утомительно для тела, и бесконечные книжки составлять — конца не будет». Явное свойство мудрой книги, мудрых слов — это подобие отточенной острой игле, загнанной в нужное место, или же забитому гвоздю, который невозможно вытащить без специальных инструментов. И составители этих слов — от единого Пастыря.

Таков Соломон, истосковавшийся в древние времена, имевший глубокое сердце и не находивший для него настоящего, адекватного Божественного утешения. Так часто тоскуем и мы. Человеку Святое Писание дано в утешение, кстати говоря. Апостол Павел так и говорит: А всё, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду (Рим. 15,4).

• 4 •

Хочу сказать чуть больше о богатстве. Богатство для древнего человека представлялось признаком благословения и явным признаком избранности. Эта идеология возродилась в кальвинизме, уже в христианское время, когда сначала Лютер в Германии, потом Кальвин в Швейцарии подняли мощные народные движения против злоупотреблений Католической Церкви. У Кальвина оформилось учение о предопределении, в котором он говорит, что одни явно предопределены к спасению, другие — к погибели. Но важно же узнать, куда ты предопределён. Кальвин так истолковал Послание к Римлянам: если Бог тебе предопределил спастись, то ты хоть греши, хоть загрешись, всё равно будешь спасён; а если погибнуть — то ты хоть трудись, хоть запостись, хоть замолись, хоть всё раздай, хоть тело своё за Христа сожги на костре — не получишь ничего, потому что Бог предопределил тебе погибнуть. Это сложное такое положение, люди думают — а как разобраться? Кальвин интересно вывернулся: говорит, что если ты богат и счастлив, не имеешь ни в чём нужды — это явный признак того, что ты Богом избран. Так называемая теология преуспевания — то, что в протестантизме потом получило широкое развитие. Если ты богат, как Иов, значит, ты Богом избран. Если ты нищий, бедный, больной — всё, значит, ты весьма согрешил. Такая вот странность — богатство стало характерным признаком избрания, благословенности, спасённости. Мало того, что оно и раньше-то было идолом, пленяло сердце, так потом оно приобрело мистические черты. Евреи тоже так думали, и когда Господь Бог богатым говорил: «Продай имение своё, раздай нищим, иди за Мной, взяв крест», — то ученики спрашивали: «А кто же может спастись?» (см. Мк. 10, 21-27). Тогда Господь говорил, что невозможно человеку спастись, только у Бога возможно это, а людям невозможно. Как верблюд не пролезет сквозь игольные уши, так и богатый не войдёт в Царство Небесное. Они тогда удивлялись: как же можно спастись, если благословенный, отмеченный Божией милостью человек не может спастись? А кто же спасётся?

Это слишком ново было в Евангелии, но для того, чтобы это новое хоть как-то подготовить, Соломон заранее, задолго ещё, говорит то же, сокрушает идол богатства. Вот его слова: «Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того, и это суета. Умножается имущество, умножаются и потребляющие его (это факт), и какое благо для владеющего им? Разве только смотреть глазами своими». Это тоже очевидный факт — ну не съешь ты это всё — дома, поля, леса. Как Киса Воробьянинов, помните, который в конце «12 стульев» таки нашёл своё сокровище, но сокровище материализовалось в дом культуры: его можно было потрогать руками, можно было ходить по нему, обнять его, лизнуть, но его не унесёшь в кармане. Так, в принципе, любое богатство — ну куда ты его денешь, если это завод, пароход? Только смотреть глазами. Одновременно ведь нельзя же лететь на самолёте и плыть на пароходе, нельзя жить в двух домах сразу. Нельзя! Человеку всей только радости — смотреть на это. Но оно же не просто смотрится, оно же требует внимания к себе, и нужно, чтобы кто-то убирал, кто-то кормил живность твою возле твоего дома, кто-то выбивал коврик, кто-то менял свечи в канделябрах. Нужно, чтобы люди вокруг этого всего крутились. Вот и получается, что умножаются богатства — умножаются и потребляющие его, и это суета.