В присутствии Бога. Беседы о Ветхом Завете - [23]

На момент появления книги Екклесиаста в человеческом сердце обнаружилась некая пустота. Пустота, которая не заполняется земными радостями. Это очень важно. Зачастую вредно поступают те, кто высыпает на человека ворох готовых ответов, тогда как у человека ещё не возникли вопросы. Правильно пришедший ответ хорош тогда, когда созрел и наболел вопрос. Когда же человек не ощущает пользы ответа, ещё не дозрел до того, чтобы задать вопрос, на него нельзя высыпать богатство и красоту евангельских откровений. Если земля мокрая — поливать её водой не стоит. А вот сухая земля будет пить воду жадно, ненасытимо и с большой благодарностью. К моменту написания Екклесиаста и сам екклесиаст, сам Соломон, и, очевидно, целый ряд книжников, мудрецов и сама жизнь народа, само сердце человеческое уже дозрело до понимания того, что земное счастье человеку настоящего счастья дать не может.

Поставлен вопрос: «А хорошо ли достичь больших лет, достичь старости?» Везде старость хвалится, а Соломон подвергает это сомнению. В самом конце книги он пишет: «Ослабели у мужа силы, омрачились смотрящие в окно, нет тех, кто мелет на жерновах, порвалась цепочка у колодца», — это значит, что зубов нет, глаза померкли, сил не осталось... Чего хорошего? Он сомневается в этом, сомневается справедливо. По сути, Екклесиаст равняет дорогу перед евангельскими добродетелями.

Соломон ставит под сомнение, хорошо ли богатство. До тех пор сомнений ни у кого никаких не возникало, богатство — абсолютное благо для ветхого человека. Да и даже для нас, сегодня читающих Евангелие, богатство является таким идолом, таким красивым, с такими серебряными усами, с такой золотой головой, с такими фарфоровыми ногами! Идол из идолов — такая красота, что дальше некуда. И мы кланяемся этой мерзости фамарей-ской, кадим ему, в разной мере... Соломон рушит этого идола. Если мы возьмём эту книгу и будем читать, (а я надеюсь, что всякий раз, когда мы говорим с вами о той или иной библейской книге, вы читаете её) то увидим, что в ней очень много сказано о том, как «суетно богатство, и серебром не насыщаются любящие его, не насыщается глаз видением, не насыщается ухо слышанием», и что, в общем-то, нет в этом прочного счастья, которое нельзя было бы забрать у человека.

Екклесиаст стоит в середине Писаний. Он уже чувствует тоску и ненасытимость ветхими благами, но ещё нет Евангелия, и он неизбежно тоскует. Тоскливая книга, книга печали, книга, которая по духу может быть сравнена с пессимистическими книгами языческих мудрецов, которые писали, скажем, в Индии, или в Китае, или в Египте, или в Вавилоне. В мировой литературе есть памятники того, что люди тосковали, печалились, собеседовали сами с собою, искали смысла и не находили его. На них во многом похожи размышления и Екклесиаста, или Проповедника, с той разницей, что он Бога всё-таки знает, он о Нём вспоминает если не постоянно, то часто. Когда становится в тупик, он вспоминает о Господе, говорит, например: «Бога бойся, и заповеди Его храни», — или: «Я знаю, что будет суд для правых и неправых, что Бог всё вернёт на суд в своё время». Хотя Соломон часто на страницах этого произведения позволяет себе выражать сомнения.

Мы будем много говорить об этой книге, для того чтобы она стала «нашей» книгой. Чтобы мы знали, что к сомневающемуся человеку нужно снисхождение, потому что нам иногда кажется, что раз истина прозвучала, значит все должны в неё уверовать сразу. А нет! Книга Екклесиаста учит нас такой верной и важной вещи: сомневающийся имеет право на сомнения, с сомневающимся нужно иметь определённый такт, терпение к нему, потому что в Библии есть даже целая книга сомневающегося человека.

Начинается эта книга именованием Екклесиаста в третьем лице — некто. Слово Екклесиаста, сына Давидова, царя Иерусалима. Сын Давидов и царь Иерусалима — это, без сомнения, Соломон. Дальнейшие слова уже вошли в пословицу: «Суета сует, — сказал Екклесиаст, — суета сует и всё суета». Библейские толкователи, знатоки языков говорят, что слово «суета» (в еврейском произношении «гэвэл») — это одно из обозначений скоротечности, мимолётности, непостоянства. В точном значении слово «суета», или «гэвэл», означает «пар». Нечто похожее на «авель». «Авель» — это дуновение лёгкого ветерка, это пар, нечто непостоянное, лёгкое, эфемерное, неземное — как бы не от мира сего. Символом разрушимости, невозвратимости, суетности жизни в Священном Писании является вода мимотекущая, то есть утекающая, не могущая вернуться (прямо в духе греческих философов, говорящих, что в одну реку дважды не войдёшь) или, например, вода, пролитая на землю. Так, одному из царей женщина, пришедшая пред его лицо, говорит: «Царь, во веки живи, ты велик и славен, а мы кто такие? Мы — вода, пролитая на землю, которую нельзя собрать». Очень красив и по-восточному образен библейский язык: вылитая на землю чаша воды — это вода, пропавшая навсегда, выпить её уже не удастся. Это символ скоротечности. Дым, рассеивающийся от ветра, пар, исчезающий поутру с восходом солнца, роса утренняя или же, скажем, тень, никогда не стоящая, но вечно бегающая, в зависимости от солнца бегущая то туда, то сюда — вот это «гэвэл», это круговращение мира, это то, что утомляет Соломона. Он устал от этого, он смотрит на это и мучается от созерцания этих вещей.