В прицеле черного корабля - [11]

– Понятно, меццо-капитан. Вам как подобная мысль, Рюдан?

– Банальная вообще-то мысль. Может и так быть. Только опять же. Если это МБУ, почему бы ему не использовать активную локацию, для собственной убежденности? Тут первое. А второе, почему бы заодно и не бомбануть? На то он и «морской боевой уничтожитель».

– А у меня вот такое еще предположение! – в этот раз не слишком громко, но веско произнес линейный помощник. – Что если у нас тут предатель? Берет и посылает наверх какие-нибудь сигналы.

– Это каким же таким образом? – поинтересовался акустик.

– Тут я не в курсе, Рюдан. И нечего ухмыляться. Все на свете нам знать не дано. Мало ли что эти антиподы в своей Брашии наизобретали.

– Ага, и сразу эту новинку засунули в карман нашему бортовому шпиону.

– Зачем, в карман? У нас что, на крейсере мало места? Слава богу Эрр, двести пятьдесят метров только в длину, да умножь на два из-за второго корпуса. Вы что на это думаете, капитан Стат?

– Я размышляю, что в нашем автономном путешествии не гоже игнорировать любые возможности. Так что вы, баритон-капитан, этим и займетесь. Берите в команду матросиков, сколько потребуется, и вперед! Обыщите наш «Кенгуру» от носа до кормы. И ничего не пропускать. Обо всем подозрительном докладывать и изучать с помощью специалистов. Можете даже в мою каюту глянуть. Только в моем присутствии, разумеется.

– Ну, от такого я, наверное, воздержусь, шторм-капитан Косакри.

– Дело ваше, Пелеко, дело ваше.

11. Битва за острова Слонов Людоедов Своим ходом

Ну, с мореходностью того, созданного по императорскому зачину, механизма все и так ясно-понятно. Когда у вас по бортам или снизу навешаны гусеницы – особой рыбообразности не получается. Хотя разумеется, в природе существуют всякие чудеса, даже рыбы мало-обтекаемой формы. Например, есть на Гее двухголовый угорь Мудрец, и даже парочка ассиметричных видов, с плавниками по одну сторону туловища. Может, это остаточные реликты, сохранившиеся после какого-то из Звездных Переходов, однако далеко от своих небольших акваторий они не заплывают – явно не выдерживают конкуренции с неэкзотической фауной, или в следствии гребли плавниками по одному боку их все время тянет на обратный разворот. Так вот, мореходные свойства «ползунов» были не многим лучше. Из-за экономии в весе на них не установили атомный реактор, а подводный дизель замкнутого цикла потреблял слишком дорогую субстанцию, дабы постоянно ставить его на максимальный ход. И есть ли толк ставить? При быстром ходе гусеницы создавали столь высокую кавитацию, что вражеским акустикам не дремалось уже в радиусе километров четырехсот. В таком случае вся разведывательно-диверсионная миссия, для коей и создавались «ползуны», теряла смысл. Для борьбы со столь печальным техническим ограничителем пытались использовать древний как мир способ – элементарный буксир. Однако тащить гусеничное чудо за надводным кораблем – это во-первых, нарушить пункт о чрезвычайной секретности разработки, и сразу заиметь неприятности, как по линии ОКН (Отдела Культуры Науки), так и по линии «чёрных чаек» (флотской разновидности «патриотизма»), а во-вторых, волокущееся на сцепке «подводное горе» вело себя гораздо хуже таким же образом использующегося корыта. Прицепить же «ползуна» позади нормальной подводной лодки…

Такое тоже попробовали. Понесенный урон скрыли естественно другими поводами, но общую картину не трудно представить и без наличия рапортов. Лодка вам не электромобиль, где в боковом зеркале видно все происходящее за спиной. Понятное дело, что и открытое море не дорога – здесь тебе ни перекрестков, ни регулировщиков на них. Однако так или иначе, но по разным поводам иногда все же требуется производить хоть какие-то маневрирования. Ну и как же ведет себя при этом гусеничное чудо-юдо? Оно просто-напросто бодается! Ибо тормозные колодки применяемые в колесах – коих кстати в гусеницах еще и нет – тут ни к селу и ни к городу, так что когда лодка-буксир делает даже ленивый поворот, сохраняющая инерцию гордость императорской мысли продолжает пенить воду по прямой. Первый раз такой финт обошелся всего-то обрывом троса и наматыванием его на винт лодки буксира «Ядерный тарантул». Второй же раз, тот же, правда, руководимый уже новым капитаном «Тарантул» столь легко не отделался. Разогнанный сзади «ползун», закамуфлированный номером «сто четыре» все-таки совершил «наезд». Надо сказать, поднабравшийся опыта командир «сто четвертого» успел кое-что сделать. То есть, одновременно с маневром по курсу, он еще и попытался осуществить тоже самое по тангажу. Неизвестно, что бы случилось, уйди он ниже, возможно, достаточно тонкий, из-за экономии веса, корпус «сто четвертого» лопнул бы, и тогда перед новоиспеченным капитаном «Ядерного тарантула» на несколько секунд встала бы во весь рост непростая дилемма – «рубить концы» сразу, ибо заглотнувший воды «по самое не хочу» «ползун» уже тянул бы его лодку в непознанные глубины моря Плетей, или попытаться всплыть на поверхность и уже там переложить решение на какого-нибудь встречного адмирала. Однако «сто четвертый» ушел выше, так что врубился в заднюю бочину «Тарантула» своим главным достоинством – гусеницами. Гусеницы у «ползунов» штука тяжелая, они предназначены тащить по скользкому бережку очень неудобную тушу, так что удар с внешним, да и внутренним корпусом подводного буксира они выдержали успешно. Слава Фиоль-Матери, «Тарантул» оказался весьма живучей машиной, так что команде «сто четвертого» не пришлось решать задачу аварийной отцепки. Всплыли оба.