В постели с тираном 2. Опасные связи - [76]

Чрезмерно жестокие и зачастую неправомерные решения, принимаемые в ходе судебных заседаний, проводимых во дворце Рухоллы, навсегда разобщат двух братьев: Мортеза неоднократно публично выражает свое недовольство судьей Халхали – безжалостным законником, способным за какие-нибудь полчаса вынести обвинительные приговоры шестидесяти курдам. Судья отправил тысячи иранцев на казнь через повешение (за что его даже прозвали «судьей-вешателем»). В телеграмме президенту Банисадру Мортеза пишет: «Я с сожалением констатирую, что никогда в истории таких действий еще не совершалось. Люди не ожидали, что исламское правительство будет действовать подобным образом».

Способности Хадижи примирять людей подвергаются серьезному испытанию. Дело касается ее младшего сына. Ахмад оказывается в сложной ситуации. Он заменил Мустафу в роли личного секретаря Рухоллы и затем стал, по сути, начальником канцелярии. Однако его мнение по очень многим вопросам не совпадает с мнением его отца. У него хорошие отношения с умеренными политиками и даже с демократами. Поддержав Банисадра в его попытке ограничить власть священнослужителей, он подружился с весьма образованным и авторитетным министром культуры и будущим реформатором Мохаммадом Хатами, а также с аятоллой Монтазери. Монтазери был признан в качестве официального преемника Хомейни, однако он начал все более активно выступать в защиту прав человека вообще и прав женщин в частности, а потому в 1988 году его лишили статуса преемника Хомейни. Ахмад всячески поддерживает Монтазери и отказывается публиковать критическое письмо, которое написал относительно него уже угасающий Рухолла, поскольку Ахмад испытывает большую симпатию к Монтазери и его идеям. Он будет прятать это письмо вплоть до смерти своего отца.

К счастью для Хадижи, далеко не все ее ближайшие родственники выступают против ее мужа. Сын Ахмада Хасан относится к действиям Рухоллы более чем одобрительно: будучи религиозным фундаменталистом, он, как и его дедушка, становится аятоллой. На взгляды внука оказали очень сильное влияние взгляды Рухоллы. Захра Мостафави – дочь Рухоллы и Хадижи – тоже весьма одобрительно воспринимает отцовскую идеологию. Получив ученую степень доктора наук по философии и являясь главой Ассоциации женщин Ирана, она активно борется за то, за что боролся он: «Хиджаб защищает женщин от посягательств и способствует сохранению семьи. Мужчины при этом понимают, что никаких внебрачных связей с женщинами быть не может, и становятся более верными по отношению к своим женам». Хадижа тем самым может рассчитывать на помощь Захры в вопросе восстановления мира и спокойствия внутри семейства Хомейни.

Любезный дедушка

Рухолла кажется со стороны замкнутым человеком, появляющимся перед иранцами с неизменно серьезным, а то и сердитым лицом. Одна молодая женщина как-то сетует госпоже Хомейни, что ее муж выглядит уж очень «суровым». Ответ Хадижи довольно неожиданный: «Как раз наоборот. Когда рядом с ним находится Халхали, мой муж смеется и забавляется!»[199] Самый гнусный палач режима Хомейни является в какой-то степени шутом аятоллы. Рухолла смеется только тогда, когда рядом с ним «судья-вешатель». Даже внуки Рухоллы и те могут вызвать у него лишь улыбку.

«Когда я зашел в комнату, – вспоминает журналист, встречавшийся с аятоллой, – Хомейни сидел на полу скрестив ноги. Он не пожал мне руки и не поднялся, чтобы меня встретить. В течение тех сорока пяти минут, которые длилось интервью, Хомейни улыбнулся всего лишь один раз – когда его внук, зайдя в комнату и забравшись ему на колени, стал настойчиво требовать, чтобы он его поцеловал»[200].

Дочь аятоллы Фариде вспоминает, что Рухолла относился к своим детям «так, что каждый из нас чувствовал себя его любимцем». Однако она добавляет: «Мне, тем не менее, казалось, что он больше благоволит своим дочерям, нежели своим сыновьям». Другая его дочь Захра вспоминает, что ее отец иногда все-таки шутил и смеялся: «Он имел обыкновение позволять нам залезать под его длинные одежды, чтобы поиграть в прятки»[201]. Однако Фариде и ее сестры отдают себе отчет в том, что их детей – то есть своих внуков – Рухолла любит еще сильнее и позволяет им больше вольностей: «Позднее мы заметили, что наш отец по отношению к своим внукам был гораздо более открытым и дружелюбным, чем по отношению к своим детям»[202].

Его внимательность по отношению к внукам охватывает буквально все возможные аспекты. Как-то раз жену Ахмада Фатеме угораздило привести к Рухолле своего сына Хасана в штанишках с заплаткой на колене. Это сразу же вызвало недовольство у имама.

– Почему он так одет? – спрашивает Рухолла у Фатеме.

– Такова уж жизнь у бедных людей, у которых нет ни гроша, – отвечает она шутливым тоном.

Лицо Рухоллы морщится.

– Будьте благоразумны, не относитесь небрежно к внешнему виду, чтобы угождать тому или иному человеку, вместо того чтобы угождать Богу.

Рухолла вообще не скупится на советы своим невесткам и дочерям. Одна из них вспоминает о том, какой последний совет он дал ей перед свадьбой: «Если твой муж нервничает или если он упрекает тебя, какими бы ни были его мотивы, или если он поступает плохо, не говори ему в этот момент ничего, даже если ты права. Не трогай его, пока он не успокоится, а тогда ты уже выскажешь ему то, что у тебя на душе». Рухолла дает аналогичный совет своему будущему зятю, проявляя себя знатоком человеческой души и прежде всего души женщины.