В постели с Президентом - [91]

— Э… Почему? — спросил Винс.

— Что почему?

— Почему только три? Нужно больше.

— У меня нет денег на «больше», — сказал Лерой.

— Я вам одолжу.

— Я у тебя не возьму.

— Я дам вам деньги просто так. Без отдачи.

— Это мое шоу, Винс. Не влезай.

— Поскольку я все равно часть шоу, я мог бы принести дополнительную пользу. Что? Мои деньги вам не подходят? Деньги негра?

— Ну, хорошо, — сказал Лерой. — Гвен? Проведи Гейл по магазинам и портным завтра. Нам нужна еще дюжина платьев.

Второй вечер прошел так же, как первый — ничего не случилось. К пятому вечеру Винс начал терять терпение.

— Послушай, — сказал ему Лерой. — Ты вот, к примеру, шесть недель тренируешься, чтобы свалить на настил безмозглого дурака. И при этом хочешь, чтобы я поймал самого неуловимого преступника в мире за пять дней? Я ведь сказал, что понадобятся две недели. Помнишь?

* * *

Что-то беспокоило Гейл. Ее всегда что-то беспокоило, поскольку жила она уверенностью, что миру надлежит функционировать в точном соответствии с правилами, принятыми в ее окружении, и обижалась, когда мир эти правила нарушал, что случалось весьма часто. Однако в этот раз беспокойство ее имело несколько иной оттенок. В конце концов Гвен, заподозрив неладное, улучила момент (Винс отсутствовал, а Лерой терроризировал рыб в аквариуме), увела Гейл в кухню, и спросила, в чем, собственно, состоит заминка. После положенного количества отрицаний заминки, Гейл во всем призналась.

— Я не хотела ничего говорить, — сказала она, понижая голос. — Серьги…Не те, которые ты мне даешь носить, а мои.

— Да?

— Мои серьги пропали.

Гвен сперва не поняла о чем речь.

— Не волнуйся, — сказала она. — Найдутся.

— Нет, нет, — сказала Гейл. — Их украли.

Гвен моргнула.

— Украли? Что ты имеешь в виду?

— Кто-то украл мои серьги. Это я и имею в виду.

— Где украли?

— Что значит — где? Здесь. В твоей квартире.

— Не говори глупости! Кто бы их стал здесь красть? Посторонние сюда не заходили все это время.

— А как ты думаешь — кто? — сказала Гейл тоном, означающим, что вопрос глупый — понятно же, кто мог украсть серьги, тут только один такой человек и есть.

— Я уверена, что ты просто их куда-то засунула, — сказала Гвен. — Не дури. Он, конечно, неотесанный и иногда ведет себя, как сумасшедший. Но он не вор и клептоманией не страдает.

— Неотесанный? Кто?

— Лерой.

— При чем тут Лерой? Ты что, тупая, что ли?

— Ну не я же их взяла, в конце концов.

— Конечно нет.

Гвен широко открыла глаза.

— Ты что, думаешь, что их Винс взял?

Гейл пожала плечами, что означало, что сие совершенно очевидно.

— Ну ты даешь, Гейл.

— Извини. Я знаю, он твой друг, и шурин, но, понимаешь, факты — они факты и есть.

— Ты с ума сошла, Гейл. Зачем Винсу — Винсу — …

— Ну, ты сама понимаешь. Какие бы они не становились богатые, они все равно все из гетто. Это не его вина, его так воспитали.

— Он не из гетто. Его родители принадлежат к высшему среднему классу.

— Ну, ты понимаешь, о чем я. Я не расистка. Некоторые вещи нужно просто принимать такими, какие они есть, вот и все. Но серьги эти мне очень нравились. Лучшая моя пара.

— Ты идиотка. Он миллионер. У него университетский диплом.

— Ты знаешь, им легко получать дипломы. У университетов квоты, им нужно выпускать каждый год какое-то количество черных…

Гвен не знала, что сказать, кроме как:

— Сколько они тебе стоили?

— Дело не в деньгах, — Гейл покачала головой.

— Сколько?

— Семьсот долларов.

— Где ты их купила? В Мейсиз?

— Нет. Я в Мейсиз не хожу. За кого ты меня принимаешь?

— Где?

— В Блумингдейлз.

— А какая между ними разница?

— Блумингдейлз — совсем другой уровень. Для высшего класса.

— Понятно.

— Я же говорю, я против него ничего не имею. Он не виноват, что он такой. Но, боюсь, такие же мне больше не купить. Таких больше не делают.

Подумав, Гвен решила сказать о подозрениях Гейл Лерою. Она подождала, пока по телевизору начнется любимый сериал Гейл.

— А ну еще раз, — попросил он.

Она объяснила ситуацию еще раз.

Он отвернулся. Он подошел к окну и прислонился к раме. Плечи его сотрясались от вулканических взрывов хохота, который он пытался сдерживать. В конце концов он сдался и захохотал очень громко. Он не мог остановиться. Ему пришлось сесть.

Гвен никогда не слышала до этого, как он смеется.

— Нужно проверить, может еще что нибудь… ха, ха, ха, ха, ха!!!.. может еще что-нибудь пропало. Пересчитай серебро. Проверь… ха, ха, ха, ха, ха!!!.. проверь шкаф, может куртка кожаная исчезла. Негры любят кожаные куртки.

— Ты понимаешь, что это неудобно? — спросила она.

— Может быть. Если тебе неудобно — твое дело. Хотя… — он вдруг посерьезнел. — Черт, это может нарушить планы. Надо залепить ей еще по роже. Ха, ха, ха, ха, ха, ха!!!

— Или, может… перестань ржать!

— Ха, ха, ха, ха, ха, ха, ха!!!

— Или, может, тебе следует поискать… перестань… серьги.

— Почему я?

— Это твоя профессия, не так ли?

— О, точно, — он издал короткий смешок, глубоко вздохнул, и снова захохотал. — Да, действительно. Я и забыл. Посмотрим. Может, они под креслом? Нет. Может, между диванных подушек?

— Прекрати паясничать.

* * *

Мы втроем, плюс время от времени Винс — совершенно несовместимая компания.

Видели бы вы. Мы — воплощение города и вообще всей цивилизации, нас нужно изучать. Бесполезность и истерика (Гейл), интеллект вместо женственности (я), удрученность смешанная с врожденной порядочностью, которую все используют в своих целях тем или иным способом (Винс), и непредсказуемая хамская самоуверенность, брутальная сила без особой разумности и с россыпью достаточно безумных мыслей — Детектив Лерой собственной персоной. Всем ужасно неудобно, но нужно мириться и делать вид, что несовместимости нет.