В постели с наставником - [14]
— Не подходи. — Она протестующе замахала руками. — Видишь, я уже закончил со стиркой.
— Видеть-то вижу, но вопрос был не в том. Я спросил, зачем ты забрался в лохань.
— Ты такой умный и не догадываешься? — Ее сердце забилось быстрее. Отчего? От испуга или…
Теперь, когда он был чисто выбрит, она смогла без помех разглядеть его рот. Верхняя губа четко вылеплена, нижняя — неожиданно полная. Что она почувствует, если они коснутся ее губ? Опасная фантазия. Особенно если сидеть без штанов в лохани со стылой водой.
— Купаюсь я, неужто не видно? — спросила она, передразнивая его акцент.
— По-твоему, я какой-то злодей, который будет заставлять тебя мыться в оставшейся после стирки воде?
Чем он недоволен? Это было повсеместно распространенным делом.
— Не возьму в толк, каким образом то, как я моюсь, делает из тебя злодея.
Он моргнул и криво усмехнулся.
— Да уж. В логике тебе не откажешь, Маленький Джон. Знаешь, наш проктор не одобряет бани, но для тебя даже он сделал бы исключение. Идем, свожу тебя в баню. Попаримся вместе. Смоешь вонь после конюшен.
Джейн представила, как они сидят, совершенно нагие, соприкасаясь коленями, в тесноте купальни… И у нее перехватило дыхание.
— Иди без меня. — Она опять замахала руками, мысленно заклиная его не приближаться. — Я уже все. Второй раз мыться без надобности.
— Брось, Джон. Не глупи. — Он сделал еще один шаг навстречу. — Только в бане можно отмыться по-настоящему, а то несет от тебя, как из сточной канавы.
— Нет! Не подходи!
Пронзительная паника в собственном голосе испугала ее, но он, слава богу, остановился.
— Да почему же?
Он еще спрашивает.
— У меня… У меня увечье.
После этих слов его опять понесло вперед.
— Я изучаю медицину. Давай посмотрю, что там у тебя…
— Нет! — завопила она уже не сдерживаясь. — Это старое увечье. Я не хочу… То есть…
Дункан примирительно поднял руки и попятился назад. Скулы у него чуть покраснели. Весело приподняв брови, он поддел ее:
— Боевая рана?
По ее щекам и груди разлилась жаркая волна.
— Несчастный случай, — ответила она коротко. Иногда мужская скупость на слова оказывалась как нельзя кстати.
Лицо его дернулось. Он больше не улыбался.
— Ну, тогда не буду мешать. — И он ушел в дом.
Она облегченно сползла на дно лохани, вопреки всему довольная тем, что наконец-то помылась. Кто знает, сколько времени ждать до следующего раза.
Когда они пересекутся с Дунканом снова, надо позаботиться о том, чтобы между ног у нее что-то лежало. Что-нибудь такое, что позволит ей казаться настоящим мужчиной.
Странный все-таки парень, этот Маленький Джон, рассеянно думал Дункан, расставляя по полкам драгоценные фолианты в библиотечной комнате общежития. Когда он застал мальчика купающимся в лохани, его охватило такое странное чувство, словно он…
Он запретил себе додумывать эту мысль до конца.
На вид парень казался вполне здоровым, однако же, если верить его словам, у него имелось какое-то увечье. И весьма серьезное, судя по тому, как он разнервничался.
Уж не такое ли, которое сделало его неполноценным мужчиной?
Дункан едва не выронил том «Катоновых двустиший» и поежился. Слава богу, что он не стал допытываться о его постыдном секрете. Это было бы чересчур унизительно. Травма редкая, но если именно она беспокоит мальчика… Что ж, становится ясно, почему у него такой тонкий голос.
Пока Дункан размышлял об этом, его собственное мужское достоинство не ко времени встрепенулось и пробудилось к жизни. Война, долгие переезды, встреча с королем — обстоятельства сложились так, что на несколько недель ему пришлось забыть о телесных потребностях. Но утратить способность удовлетворять их навсегда… Одна только мысль об этом причиняла страдание.
Он привык жить полной жизнью. Интеллектуальным радостям он предавался наравне с телесными, наслаждаясь чтением и диспутами с коллегами не меньше, чем прогулками по горам, физическим трудом, а также — чего греха таить — совокуплением с женщиной.
В конце концов, что делает мужчину мужчиной? Сила, разум и страсть. Без любого из этих качеств жизнь лишена смысла. Лучше умереть, чем жить калекой — напоминал он себе всякий раз, когда на него накатывало чувство вины из-за гибели брата. Если с Джоном и впрямь случилось то, о чем он подумал, в колледже ему понадобится заступник.
Каким бы ни было увечье мальчика, со временем о нем станет известно всем, ибо в доме, где бок о бок живут тридцать человек, не бывает секретов. Хочешь, не хочешь, но Джону придется расстаться со своей девичьей стеснительностью.
С перезвоном первых утренних колоколов в общежитие начали прибывать студенты.
Джейн исподтишка наблюдала, как они — шумные, громкоголосые — хлопают друг друга по спинам, обнимаются, раздают друг другу щипки и затрещины, исполняя некий приветственный ритуал. Мало-помалу они заполонили все общежитие, причем не только физическим присутствием, но и самим мужским духом, который проник, казалось, во все уголки дома, и нигде от него было не спрятаться.
Она старалась держать Дункана в поле зрения, готовая в случае необходимости оказаться у него под рукой и выполнить любое его поручение — выдать ли студентам чистое постельное белье или сообщить, с кем они в этом семестре будут соседствовать. Она даже заготовила фразу о том, что действует по поручению управляющего, что в ее голове звучало столь же весомо, как если бы она воображала себя представителем самого короля.
Придворную жизнь всегда сопровождали тайны, интриги, слухи. А иногда и парадоксы, как в судьбе герцога Ланкастера, получившего право на кастильский престол, который только предстоит отвоевать. Планы его сподвижника, храброго рыцаря сэра Гилберта Волфолда, тоже связаны с далекой жаркой Кастилией, а пока в родной Англии ему приказано жениться. Будущая супруга, леди Валери, не была счастлива в первом браке и считает, что так происходит у всех. Муж был с ней груб и жесток, тем не менее Валери жалеет, что у нее нет детей.
Шотландия, 1661 год. Александр. После смерти матери, умершей от наведения порчи, Александр Кинкейд посвятил свою жизнь борьбе со злом, пока в маленькой приграничной деревушке не столкнулся с женщиной, которая заставила его усомниться во всем, во что он до сих пор верил. Маргрет. Ее мать называли ведьмой, тогда как ее лишили рассудка пытки дознавателей. Среди приграничных холмов Маргрет Рейд нашла убежище, но когда туда явился охотник на ведьм, в опасности оказалась не только ее жизнь, но и ее сердце.
Джон, сын вождя приграничного клана Брансонов, спустя много лет вернулся домой, чтобы заставить свою семью подчиниться приказу короля и остановить кровную месть. Чтобы добиться цели, он должен склонить на свою сторону Кейт Гилнок, женщину из союзного клана, за которую его семья поклялась отомстить. Однако красавица, за воинственностью которой скрывается боль, отказывается ему уступать…
Сирота Доминика, выросшая в монастыре, собирается в паломничество, чтобы помолиться о выздоровлении своего умирающего господина, графа Редингтона. По возвращении она планирует принять постриг. Настоятельница монастыря и Ричард, брат графа, замыслили погубить Доминику. Они тайно подкупили наемного рыцаря Гаррена, присоединившегося к группе паломников, чтобы тот соблазнил девушку. Потеряв невинность, Доминика не сможет стать монахиней, а Ричарду ничто не помешает сделать ее своей любовницей. Спасти ее может перемена в сердце Гаррена, но того волнует только судьба графа, которому он многим обязан.
Англия, XIV век. Сесилия, графиня Лосфорд, питала ненависть к французам, обвиняя их в гибели отца, поэтому не одобряла роман принцессы Изабеллы, любимой дочери короля, с заложником английской короны. Стараясь предотвратить появление при дворе слухов, она заключает союз с другим французским заложником, Марком де Марселем – благородным шевалье, который давно понял, что для многих рыцарей честь не более чем громкое слово. Сесилия и Марк пытаются отдалить принцессу от французского герцога, но по иронии судьбы сами становятся близки.
Полагаете, желания сбываются только в сказках и принцы на дороге не валяются? Эдит думала так же, бредя по широкому тракту навстречу Англии и браку по расчету.«Уверена, найдется среди английских дворян романтичный дурачок, который поверит в мою слезливую историю и, не долго думая, обзаведется молодой очаровательной женой-француженкой. Скажете, цинично? Так ведь и жизнь не сказка о невинных девах и благородных рыцарях. Вот если судьба возьмет да и бросит к моим ногам принца, тогда я признаю, что ошибалась, но что-то мне подсказывает…Тут ветви густого придорожного кустарника подозрительно зашумели, и прямо передо мной в дорожную пыль вывалился потрепанный человек…».
Рыжеволосая Айрис работает в мастерской, расписывая лица фарфоровых кукол. Ей хочется стать настоящей художницей, но это едва ли осуществимо в викторианской Англии.По ночам Айрис рисует себя с натуры перед зеркалом. Это становится причиной ее ссоры с сестрой-близнецом, и Айрис бросает кукольную мастерскую. На улицах Лондона она встречает художника-прерафаэлита Луиса. Он предлагает Айрис стать натурщицей, а взамен научит ее рисовать масляными красками. Первая же картина с Айрис становится событием, ее прекрасные рыжие волосы восхищают Королевскую академию художеств.
Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав.
В двенадцатый том собрания сочинений вошли два независимых романа и повесть, относящаяся к циклу «Аллан Квотермейн».
Это является продолжением моей первой книги «Драконы синего неба». Все пошло не по плану, и главная героиня очутилась в настоящем логове вампиров, да причем еще и с амнезией. Сможет ли она что то вспомнить и вернуться к своему суженому? Что же сможет помешать планам Женевьевы…
Вильхельм Мельбург привык ходить по лезвию ножа, каждый день рисковать собственной жизнью ради дела,которому служит уже много лет. Но чувство, вспыхнувшее помимо воли, вопреки всему, в холодных застенках СС заставляет забыть о благоразумии и осторожности. .