В последние дни (Эсхатологическая фантазия) - [12]

— Ай, дружище, вижу, что прекрасная Лидия задела и твое сердце! Ну, успокойся, я ее тебе отдам.

— Да я не прошу отдавать ее мне, — смущенно отвечал Яни. — Я знаю, что недостоин получить ее руку и сердце, а без этого не позволю себе и пальцем ее коснуться… Я прошу только освободить ее, отпустить на волю.

Антиох продолжал лукаво улыбаться.

— Ого! Чувство не шуточное. Наш бравый тамплиер превратился в романтического рыцаря… Ладно, я поговорю с Аполлонием. Будь спокоен. Иди себе в кордегардию.

Яни вышел, а Антиох подозвал Великого мага и сказал ему, чтобы тот отпустил Лидию. Аполлоний сделал недовольную гримасу.

— Устроитель, если мы будем терять лучшие души из-за нежных чувств молодых рыцарей, то немногое уцелеет из наших планов. Право я по целому ряду причин не могу отдать Лидию.

— Да что в ней особенного? Где она? Что ты с ней делаешь?

Аполлоний начал подробный рассказ о том, сколько он возился с Лидией. Это, говорил он, натура редкая, громадной силы воли и духовности, душа в полном смысле святая, каких очень мало. Ее невозможно упустить. Овладев ею, можно творить чудеса влияния даже, без сомнения, на ангелов, и чем труднее покорить ее, тем необходимее этого добиться. До сих пор все его усилия были тщетны. Ничто ее не покоряет. Он, Аполлоний, готов бы был ее подвергнуть жесточайшим пытками, но знает, что из этого ничего не выйдет. Она умрет, но не отрешится от своей воли. Он теперь пробует над ней последние средства, и она необходима ему даже для опытов.

— Где она? — спросил Устроитель.

— Теперь — в башне астральных духов. Я решил довести ее до полного истощения, добиться каталепсии, и когда доведу ее до этого, то, надеюсь, успею загипнотизировать и сделать ее покорной себе.

Он установил для нее особый режим: полное одиночество, отсутствие впечатлений, голодная диета, полусвет, лишение сна и постоянное монотонное раздражение. Она окружена астральными духами, которых он часто материализует. Они нужны не для нравственного воздействия, в этом они бессильны, даже лярвы[17] не находят в ней страстей, к которым могли бы присосаться. Аполлоний вызывал даже ангелов Люцифера, и те не могли на нее повлиять. Астральные духи нужны только для того, чтобы поддерживать беспрерывную мелодию безнадежности и будить Лидию внезапными стуками и толчками. Теперь она дошла до последнего истощения, и в нее приходится вливать концентрированные бульоны, чтобы она не погасла, как лампада без масла. Но он надеется, что уже очень скоро погрузит ее в каталепсию, которую он переведет в тихий гипнотический сон, и тогда достигнет покорения этой неподатливой души. Антиох внимательно слушал.

— Любопытно. Дай-ка мне взглянуть на твою пациентку.

— Пойдем.

Они не подозревали, что Яни, полный беспокойства за судьбу Лидии, подслушивал, насколько мог, их разговор в щелку дверей. Услыхав, что они собираются идти, он поспешил предупредить их у Башни Духов. Он хорошо знал эту башню, предмет ужаса караульных. В ней Великий Маг хранил целую коллекцию астральных духов, и оттуда часто слышались таинственные звуки, а иногда из узкого окна выглядывали отвратительные морды, которые старались, как пиявки, присосаться к часовому, неосторожно подходившему слишком близко. Дорога к башне вела по стене с высокими зубцами, за которыми легко было прятаться. Один зубец приходился шагах в трех от дверей башни. Яни спрятался за этот зубец и ждал с замиранием сердца…

Вот показались Великий Устроитель с Магом. Они вошли в башню, не заметив Яни, и оставили дверь полураскрытой. Он все слышал и немножко видел.

Антиох с любопытством осмотрелся. В полутьме, на кровати, виднелась пластом лежащая Лидия Ее волосы спадали до полу, лицо, бледное и до последней степени исхудалое, казалось совершенно мертвым, только глаза лихорадочно светились да слабое дыхание изредка поднимало впавшую грудь. Она лежала без движения, а над ней несколько астральных духов монотонно, без перерыва, напевали:

Иисус никогда уж не будет с тобой.

Миром правит теперь Дух могучий другой…

А она по временам еле слышно шептала:

«Прочь от меня, Сатана. Спаси меня, Иисусе возлюбленный».

— Упорная, — заметил Антиох.

— Но, что же нам делать?

— Ничего особенного. Оставь ее мне, дай докончить опыт.

— А Яни? Ведь я обещал…

— Пустое… Я приворожу этого вздыхателя к какой-нибудь красотке, и дурь пройдет.

— И то — правда. Ладно.

Они ушли, затворив дверь на ключ. Яни вышел из своего убежища глубоко возмущенный. Но что делать? Как спасти несчастную? Во всяком случае, приходится пока сдержаться.

— Что же, Повелитель, — обратился он во дворце к Антиоху, — могу ли я надеяться?

Тот ласково потрепал его по плечу:

— Подожди немного, дружок. Аполлоний ее скоро отпустит. Надо только немного укрепить ее силы. Будь покоен.

Бедный Яни возвратился в тамплиерские казармы сам не свой. Чистое чувство к Лидии, преклонение перед ее мученичеством, негодование против коварства Антиоха — все это подняло бурю в его душе. Теперь все замутилось, и в этом вихре мыслей все отчетливее назревало решение: вырвать Лидию из рук ее палачей или жестоко отомстить.

VII

Аполлоний охотно вербовал членов «психических оркестров» среди евреев. Это делалось открыто, в добровольцах не было недостатка, и еврейское общество сначала ничего не имело против этих упражнений, представлявших, по-видимому, научный интерес, а в то же время удовлетворявших господствовавшей тогда жадности ко всему необыкновенному и чудесному. Но мало-помалу стали замечать, что побывавшие на курсах охладевали к еврейству. Высший Совет Кол Изроель Хаберим дал знать великой синагоге, что не одобряет участие евреев в психических оркестрах. «Сыны Израиля, — говорилось в его письме, — должны влиять на гоев, но не подчиняться их влиянию».