В понедельник дела не делаются - [42]

– От трёх до семи, – на глаза у Ленки навернулись слёзы.

– Ты пойми, что ты – пацанка ещё, а мы свою работу делаем много лет. Против тебя сейчас целая система, – убеждал Маштаков.

Ленка охотно приняла предложенную сигарету. Прикурив, сказала неродным голосом:

– А если я тоже вам всё расскажу?

Оперативники остались равнодушными внешне. Маштаков пожал плечами.

– Ну давай, расскажи не под запись. А там вместе подумаем, чем тебе помочь.

Процесс пошёл. Оставалось только как отец перестройки говорил: «Начать и углубить!» Не сталкивавшиеся раньше с правосудием малолетки обычно кололись легко и рассказывали обо всех своих подвигах. По молодости происходящее казалось им игрой. Часто совершенным бравировали.

Миха машинально потрогал подбородок. В который раз поражаясь, какой он гладкий – не то что после электробритвы.

Утром заботливая Ирка презентовала ему новенький бритвенный одноразовый станок, предназначенный для женских нужд, в том числе и для интимных. «Жилетт-Венус», называется.

«Эх, был бы я блатным, и не дай бог про такой косяк проведали бродяги! В момент бы перешёл в категорию опущенных.

Доводы, что станок нулёвый, не прокатили бы».

Примочки блатных всегда поражали Маштакова своей ортодоксальностью.

13

– Реализация запланирована на завтра, – такой фразой закруглил свой короткий доклад начальник территориального отдела РУБОПа Давыдов.

Зампрокурора Коваленко просмотрел записи, которые он делал по ходу изложения.

– Я не понял, за что конкретно он хочет взять? Дело прекращено законно. Этот, как его, Боровков ваш не имел технической возможности избежать наезда. Я это дело помню, в конце прошлой недели проверял, когда карточки подписывал.

– Но ведь Боровков об этом не знает. Он думает, что его посадят за ДТП с трупом, – у оперативника из областного подразделения собственной безопасности был вкрадчивый, обволакивающий голос.

Коваленко пропустил мимо ушей его имя-отчество, когда тот представлялся. Обращаться же по фамилии было неудобно.

«Хм, фамилия у него интересная – “Французов”! Второй раз в жизни такую слышу. Мальчик в школе у нас в параллельном классе учился – Коля Французов».

Офицер из службы собственной безопасности, – «гестапо», как нарекли эту контору сами менты, – говорил банальные вещи.

Заместитель прокурора смотрел глубже, пытался квалифицировать, отграничить от мошенничества, от самоуправства – составов, заранее для оперативников неприемлемых. Да и для прокуратуры тоже.

В актив всем шла только королева должностных преступлений – взятка!

Под огромным «рубоповцем» жалобно простонал стул.

Взгляд Давыдова был обманчиво наивен. При первом контакте маска простака не имела осечек.

Информация несомненно исходила из недр подразделения по оргпреступности. «Гестапо» подключили из-за нежелания одним работать против действующего коллеги.

Коваленко отметил, что сам никогда не думал о том, что Проскурин берёт. Старший следователь, майор. В следствии отработал года четыре, в органы пришёл из армии, капитаном, в период ельцинских сокращений вооруженных сил. Специализировался на расследовании дорожно-транспортных преступлений. В отличие от общеуголовных дел, где в большинстве привлекались люмпены, по дорожным люди проходили денежные.

И хотя за неосторожные преступления никого не «сажали», от решения следователя напрямую зависела судьба дальнейших материальных претензий.

Иногда – измерявшихся десятками тысяч! Коваленко прикинул как-то, сравнивая с исками по убийствам. Оказалось, суды взыскивали по делам о ДТП гораздо большие суммы. Железки стоили дороже человеческой жизни.

По «дэтэпэшным» делам всегда было много жалоб. Что не свидетельствовало о недобросовестности следователя. Так люди боролись с предстоящими денежными тратами.

Проскурин, как и большинство милицейских следаков, работал с колоссальной перенагрузкой. В его производстве одновременно крутилось не меньше десятка дел. А во время отсутствия второго следователя, ведущего ту же линию – вдвое больше.

Большинство фигурантов по делам были неместные, через район проходила трасса республиканского значения, много аварий происходило там. Чтобы собрать всех на следственный эксперимент, данные которого закладывались в постановление о назначении автотехнической экспертизы, надо было обладать талантом организатора.

Следователь постоянно находился в состоянии стресса. Со всех сторон его концентрически давили процессуальные сроки, начальство, требующее скорейшего выхода, прокуратура и суд, цепляющиеся к каждой букве, к каждой запятой.

Рабочий день следователя редко был короче десяти часов.

Работа в выходные давно стала правилом. Всё это государство компенсировало заработной платой в четыре тысячи рублей.

С гражданина Боровкова, совершившего ДТП со смертельным исходом, по словам оперативников, Проскурин намеревался взять десять «штук». Две с половиной своих зарплаты.

«Или одну мою», – прикинул заместитель прокурора.

У него и в мыслях не было оправдывать взяточника тяжёлым материальным положением.

«Хочешь много зарабатывать, иди в коммерцию!»

В современной России при приёме в органы возможность на достойную оплату исключалась априори.